Юнга узнал Вершемета:
Через несколько минут товарищи пожимали друг другу руки. Лишь Карсену Лейтэ протянул руку с недоверием, как бы с некоторым опасением.
- Как вы спаслись? - спросил старый боцман своего заместителя.
- Потому что вы не стреляли, - ответил Вершемет.
- Я не об этом. Скажите, как вы спаслись с парохода и почему с вами этот норвежец?
Лейтэ был уверен, что норвежцы захватили «Лахтак» и что Вершемет и Запара спаслись примерно так же, как и они со Степой.
Когда Вершемет понял, в чем дело, оп громко рассмеялся и позвал Запару.
- Дмитрий Петрович! Вы слышите?
Но Запара не слыхал. Оп стоял, пораженный видом вершины этой горы. Воронка в несколько десятков метров глубиной и свыше ста метров в диаметре напоминала кратер вулкана. Услыхав, наконец, свое имя, он обернулся и сказал:
- Не будь я Запара, если это не потухший вулкан.
Но вулкан не интересовал ни Лейтэ, ни Степу. Они слушали рассказ Вершемета о событиях позапрошлой ночи. Когда охотник кончил, оба моряка обернулись к Карсену. Лейтэ похлопал норвежца по плечу, а юнга крепко пожал ему руку.
- Лейтэ, а вы клеветали на Павлюка, - с укоризной промолвил Степа.
- Каюсь, - ответил тот.
- А теперь, - предложил охотник, - идемте вслед за Ларсеном. Мы, наверно, встретим Эльгара и, думаю, сможем помочь ему.
Г лава VIII
Лейтэ и Степа рассказали о своих приключениях.
Услыхав стрельбу близ парохода, они почти не сомневались, что победят норвежцы, так как не представляли, как можно без огнестрельного оружия защитить пароход от большого отряда, вооруженного винтовками, да еще при неожиданное нападении; к тому же на пароходе, как им было известно, находился предатель. Когда стрельба утихла, они подумали, что все кончено и что «Лахтак» перешел в руки шкипера Ларсена. Имея ружья и запас патронов, они решили пока скрываться на острове, а затем последовательной партизанской войной, а может быть и неожиданным налетом на пароход отбить «Лахтак». Пошли в глубь острова в поисках укромного места. Надеялись также на то, что, может быть, кто-нибудь из товарищей убежал с парохода и так же, как и они, блуждает среди этих холмов. Сегодня утром, заметив издали четырех человек, они стали осторожно к ним подкрадываться. Эти люди их также заметили и стали стрелять. Моряки поняли, что встретились с врагами и должны отстреливаться. И те, и другие все время прятались за камнями, а потому ни одна сторона жертв не имела. Но когда они услыхали выстрелы у себя над головой, то подумали, как и догадался тогда Вершемет, что к врагам прибыло подкрепление и заняло очень выгодную позицию. Тогда Лейтэ крикнул Степе, что нужно бежать в долину.
- И мы, - закончил юнга, - ретировались.
След Ларсена повел долиной между холмами. Тут лежал глубокий снег. Наст был не крепок, и без лыж они глубоко увязали бы в снегу. Небо, как и предсказывал с утра Запара, стало проясняться. Вскоре над заснеженными холмами и долинами засветило солнце.
Прошло около двух часов с тех пор, как отряд Вершемета, состоявший уже из пяти человек, двинулся по следам четырех норвежцев. Он прошел долину, перевалил через несколько холмов и стал приближаться к морю, как вдруг издали послышались выстрелы. В километре от них на холме стоял человек и стрелял. Охотник попросил у гидролога бинокль. Человек стрелял вверх. Что должны были означать эти выстрелы? Приглашение подойти ближе или требование не подходить вовсе? Но вот около стрелка появилось еще несколько человек. Охотник насчитал пятерых, кроме того, который стрелял. Это не могла быть группа Ларсена, так как она состояла лишь из четырех человек. Но это и не группа Эльгара, насчитывавшая пятерых. Вершемет с товарищами направились прямо к этим людям. Двое из стоявших возле стрелка побежали им навстречу. Когда они приблизились, их узнали: это были Шелемеха и один норвежский матрос из отряда Эльгара. Обрадованный кочегар горячо поздоровался со Степой и Лейтэ.
- Откуда у вас людей прибавилось?-спросил охотник.
- Двое норвежцев присоединились. Мы встретились с их шкипером. Обменялись несколькими выстрелами. Мне пулей шапку пробило. Соломину поцарапало ногу. Эльгар Ландруппа подстрелил.
- Убил?
- Нет, ранил. Затем поговорил с ними, и двое перешли к нам, а проклятый шкипер убежал.
Оба отряда объединились.
Свое задание экспедиция выполнила. Эльгар познакомил моряков «Лахтака» со штурманом Бентсеном и матросом Гансеном, с которыми несколько часов назад пришлось вести перестрелку. Лейтэ и Степа узнали в Бентсене того, кого они связали сонным, а в Гансене матроса-великана, которого Степа бил прикладом но голове.
Как выяснилось с помощью двух переводчиков, Эльгара и Лейтэ, штурман Бентсен не разделял авантюристических замыслов шкипера, а потому тот не взял его для участия в нападении на пароход. Именно поэтому штурман так скоро покинул своего начальника, когда увидел Эльгара во главе отряда.
Тут же выяснилось, что система двойного перевода нужна не для всех. Степа и Эльгар почти свободно разговаривали между собой с помощью исковерканных норвежских и русских слов, позаимствованных друг у друга и часто понятных лишь им. Штурман Бентсен знал французский язык, и, как только Запара заговорил с ним по-французски, он засыпал гидролога целым рядом вопросов. Затем оп рассказал, что между ним и шкипером Ларсеном отношения все время были обостренными. Будучи безработным, он вынужден был наняться на «Исбьорн», хоть и знал Ларсена как браконьера. Но он не считал большим преступлением охотиться в северных водах вблизи Земли Франца-Иосифа, Новой Земли и Северной Земли, хотя и слыхал о декрете Советского правительства от 15 апреля 1926 года. Однако, когда штурман увидел, что Ларсен не только браконьерствует, но и грабит авральные склады на полярных островах, он глубоко возмутился и заявил шкиперу протест. Ларсен велел ему молчать. Бентсен даже побаивался, что ему не придется вернуться в Норвегию живым. Правда, в последний момент он поверил Ларсену и Ландруппу, что советские моряки арестовали норвежских матросов, которых они, видимо, считали браконьерами. Нападать на советский пароход он отказался. Его оставили охранять пленных. Со своим заданием он не справился. Возвратившись в лагерь, Ларсен и Ландрупп застали караульных связанными. Они освободили их и сообщили, что Эльгар изменил, что нападение не удалось, несколько матросов убиты, а остальные арестованы. Ларсен и Ландрупп предложили бежать и искать -убежища подальше от советского парохода.
Что было дальше, Запара знал сам.
На снегу скорчился раненый Ландрупп. Пуля Эльгара пробила ему ногу. Бснтсен сделал норвежцу перевязку, и теперь тот сидел угрюмый, испуганный.
- Ты был прав, лоцман, - сказал Лейтэ, подойдя к Ландруппу, - когда говорил, что нам скоро будет весело.
Ландрупп молча смотрел в землю.
Внимание Лейтэ привлекли к себе несколько блестящих камешков, рассыпанных но снегу возле раненого. Одни были величиной с горошину, другие - с лесной орех.
- Что это такое? - спросил он Эльгара.
- Золотая руда, - ответил тот. - Ландрупп высыпал ее из своего мешка.
Боцман поднял несколько камешков и протянул Запаре. Гидролог взглянул на камешки, взвесил их на руке, потер пальцем и ответил:
- Нет. Это - пириты. Из этих камешков в Испании добывают серу.
Лейтэ перевел слова гидролога Эльгару. Гарпунер недоверчиво посмотрел на Запару, усмехнулся и сказал что-то своим товарищам. Норвежцы с таким же недоверием посмотрели на Запару. Тогда гидролог объяснил свои слова штурману. Бентсен понял его. Даже больше: он сам припомнил, что видел подобные камешки в какой-то геологической коллекции: Через минуту норвежские матросы с громким хохотом набросали около Ландруппа целую кучу его «золотой руды», - они набили ею свои карманы после того, как Ландрупп высыпал ее из своего мешка.
Лоцман кусал губы и что-то шептал.
- Он говорит: трагическая ошибка, - сказал Бентсен Запаре по-французски.