Лейтэ совершенно не разделял миопия Кара относительно Павлюка. Старый моряк уверил себя, что Павлюк - безусловный виновник пожара и что он и теперь занимается какими-то таинственными фокусами-покусами, как выражался Лейтэ. Если бы Кар послушался его, то Павлюк уже сидел бы под арестом.
Хозяином палубы был фактически Лейтэ, так как Вершемету, назначенному боцманом, недоставало опыта, чтобы полностью заменить старого моряка. Поэтому Лейтэ приходилось быть много времени на воздухе. Он тщательно следил за Павлюком.
Не один раз в темноте подходил он к двери радиорубки,- через радиорубку был ход в каюту радиста, - и прислушивался… Но ничего не слышал.
Как-то в пять часов утра Лейтэ вышел на палубу. Сквозь облачное небо лишь изредка проглядывали звезды. У Лейтэ был в руках топор. После нападения медведя на Степу, моряки считали более безопасным выходить на палубу с каким-нибудь оружием. Старый моряк полагал, что для него вполне достаточно топора.
Посмотрев, что делает вахтенный матрос, Лейтэ прошел на корму. Когда он возвращался назад, ему показалось, будто из окна каюты радиста сквозь щель пробивается свет.
«Окна закрыл», - догадался Лейтэ. Неясное подозрение зашевелилось у него, но он не обратил па это внимания и, присвечивая фонарем, стал осматривать, все ли в порядке на корме. Вдруг его ухо уловило резкий металлический звук. Он сразу выпрямился. «Откуда это?» Но звук сразу же утих. «Нет, это не послышалось мне, - сказал сам себе моряк, - это, наверно, из его каюты».
Лейтэ быстро направился к каюте радиста. Он взбежал по одному трапу, поднялся по другому. Под ногами скрипел снег, наметенный сюда накануне. Стараясь идти как можно тише, Лейтэ подкрался к окну каюты. Оно было плотно закрыто, и лишь сквозь маленькую щелочку вверху пробивался свет. Но сквозь нее он ничего не мог разглядеть. Лейтэ приложил ухо к окну. Он услыхал какой-то шорох. Пытаясь подняться выше, поскользнулся и ударился головой о стенку каюты. Моряк выпрямился и растерянно провел рукой по лицу. Снова прижался ухом к окну, но теперь уже ничего не услышал. Простояв так с минуту, Лейтэ тихонько пошел вдоль стены и, подойдя к двери радиорубки, попробовал ее открыть. Но дверь, как видно, была заперта па ключ или на задвижку.
Тогда он постучал.
Никто не ответил. Лейтэ рассердился и стал колотить изо всех сил. Внезапно с крыши рубки его осветил фонарь и послышался голос:
- Здорово, боцман! Что так стараешься? - И сверху на палубу спрыгнул Павлюк с ружьем в руках.
- А зачем это ты на ключ запираешься? - сердито спросил старый моряк.
- Да чтобы случайно медведь не залез, - ответил кочегар. - Вот уже несколько минут слышу, как кто-то топчется… Думал - зверь. Схватил ружье и через люк, что в потолке, наверх… Пожалуйста, - пригласил он Лейтэ, повернув ключ и открыв дверь радиорубки.
- Благодарю… Я только хотел сказать, что в кубрике громкоговоритель не работает, - пробормотал Лейтэ и ушел.’
Вслед ему послышался тихий смех кочегара.
Громкоговоритель не работал уже почти полмесяца.
Глава VI
По утрам Вершемет выходил на лед и бродил вокруг парохода, надеясь встретить зверя. За несколько сот метров от «Лахтака» появилась полынья. Там охотник выжидал нерп.
- И медведям уже время гулять, - сказал он, удивляясь отсутствию зверя.
Раза два встречались следы песцов, и это натолкнуло его на мысль снова начать охоту на эту арктическую лисицу. Ведь первая охота окончилась ничем. Капканов так и не поставили. Встреча с норвежцами и другие хлопоты заставили охотника-боцмана забрать капканы обратно на пароход.
На этот раз Вершемет сам отнес четыре капкана на то же место, где когда-то с юнгой нашел Эрика Олаунсена.
Следов песца он заметил гораздо меньше, чем раньше, но, очевидно, зверь еще посещал это место. Полынья между торосами покрылась крепким слоем гладкого льда.
Вершемет поставил капканы и решил в ближайшие дни попытать охотничьего счастья на острове.
На следующий день он пошел посмотреть капканы. Его сопровождали Запара и Степа.
Низко над горизонтом светило солнце. Оно освещало ледяное поле, покрытое торосами и снежными заносами, пароход и отвесные черные скалы, которые вырисовывались на фоне белого ландшафта острова Лунной Ночи.