— Сто-о-о-оп! — крикнул Торба. — Слава капитану, ура!
На соревнованиях победил Кар. Это поразило всех, потому что никто не знал, что он лыжник. Правда, Вершомет ссылался на «недостойный поступок» Торбы, который не вовремя упал и загородил им дорогу.
Не получили премий Вершомет, Торба и Запара.
Пока Вершомет пререкался с Торбой и Степой, Кар и Запара, отвязав лыжи, полезли на капитанский мостик, чтобы взять инструменты и определить координаты.
Но внезапно все вздрогнули от громкого крика Степы:
— Берег! Земля, земля!
Все повернулись к мальчику. Он смотрел на северо-запад. Там, приблизительно в полумиле от парохода, луна осветила черные крутые скалы на фоне покрытых снегом холмов.
Г л а в а VI
Представьте себе радость моряков, неожиданно увидевших неизвестный берег. Их радость равнялась, быть может, радости матросов Колумба, когда те увидели берега Америки, потому что, если бы льды раздавили «Лахтак», то лучше бедствовать на какой-нибудь, пусть безрадостной, земле, чем вверяться изменчивой судьбе на плавучей льдине.
Но какая это была земля? Берег ли неизвестных Новосибирских островов, или берег Северной Земли, или, может быть, новый неизвестный остров? После стольких темных дней дрейфа, когда небо было закрыто метелью и облаками и поэтому не было возможности определить местонахождение парохода, сразу ответить на этот вопрос было трудно.
— Не будь я Запара, если это не новый остров.
Моряки собрались на палубе под капитанским мостиком, а на мостике Кар и Запара вычисляли по луне географическую широту. Скоро удалось выяснить необходимые данные. «Лахтак» был на широте 82°35 . Хуже обстояло дело с долготой. В настоящее время ее вычисляют с помощью особых радиосигналов, которые ежедневно в определенный час подают специальные радиостанции. Эти радиосигналы сверяют по хронометру с местным временем и, высчитав разность между числами, определяют географическую долготу. Штурман абсолютно ничего не смыслил в радио. Зато, как хороший математик и астроном, он определял меридианы с помощью наблюдений небесных светил.
Люди порядком намерзлись, пока Запара объявил долготу, определенную Каром. Они находились на 127°58 16 ' восточной долготы. На всех картах, которые были на «Лахтаке», это место обозначалось белым пятном. Неизвестные течения моря Лаптевых несомненно придрейфовали вмерзший во льды пароход к неведомому острову. Если бы не светлая лунная ночь, они вряд ли и узнали бы про этот остров.
Павлюк предложил дать острову имя. Степа, ссылаясь на то, что первым увидел остров, требовал права первым предложить название. С ним согласились.
Юноша нахмурился и стал напряженно думать, но ни одно хорошее название, как нарочно, не приходило в голову.
— Назовем его островом Лунной Ночи, — крикнул наконец юнга.
Все подхватили так дружно, словно ожидали именно этого крика:
— Пусть будет островом Лунной Ночи!
— Слава острову Лунной Ночи! — закричал Вершомет.
Высоко в небе холодно-стального цвета равнодушно плыл лунный диск. Над бескрайным ледяным полем спала замороженная тишина. Бледный, едва заметный столб северного сияния мерк над небосклоном. А вдали чернел обрывами скал берег острова Лунной Ночи.
Степа и Павлюк жадно всматривались в него. По-видимому, их обуревало одно и то же желание, потому что они вместе обернулись к штурману и сказали одно и то же, хотя и разными словами:
— Отто Рудольфович, этот остров совсем близко. Вот бы узнать, что там!
— Товарищ капитан, разрешите махнуть туда на разведку.
Все моряки повернулись к штурману.
Кар ответил не сразу. Он задумчиво смотрел на остров.
— Думаю, что можно пойти туда, пока светит луна. И следует поторопиться. Здесь, наверное, не больше мили. Кто хочет двинуться в разведку? Поднимите руки.
Вверх поднялось одиннадцать рук, потому что Степа поднял обе.
— В таком случае, я назначаю лучших лыжников: Вершомета, Павлюка и Степу.
— А меня? — выпрямляясь, спросил гидролог.
Это заявление было встречено громким смехом, потому что все вспомнили, что во время соревнования он не получил премии.
Не смеялся только Кар. Он подождал, пока перестанут смеяться, и сказал серьезно: