Впрочем, после долгого разговора Степа все-таки выпросил ружье Вершомета.
Тем временем два норвежца вели вполголоса какой-то очень серьезный разговор. Внимательный наблюдатель заметил бы, что Эльгар говорил очень взволнованно, Ландрупп в чем-то его убеждал, а Карсен был чрезвычайно спокоен и все кивал головой, словно соглашаясь и с тем и с другим. Наконец, по-видимому, договорились, и Эльгар, вздохнув, кивнул головой в знак согласия.
Кар закончил письмо и передал его Лейте. Потом позвал Ландруппа и постарался объяснить ему, что команда «Лахтака» посылает делегатов к команде «Исбёрна», чтобы передать письмо капитану Ларсену.
Было неясно, понял ли норвежец. После каждой фразы он приветливо кивал головой, но, когда Лейте предложил ему идти вместе с ним и Степой, Ландрупп начал тревожно озираться.
— Он думает, не арестовываете ли вы его, — пошутил Торба.
Как бы то ни было, все трое спустились на лед и двинулись к острову.
Вершомет с завистью посмотрел вслед уходящим, свистнул и сказал товарищам:
— Послезавтра иду на остров охотиться.
Советские моряки и норвежец, то погружаясь по колена в снеговые сугробы, то скользя на голом льду, с которого ветер сдул весь снег, приближались к острову.
— А идти довольно легко, — удивился Лейте.
— Мороз небольшой, ветра нет, — ответил ему юнга.
Ландрупп был очень весел, что-то говорил и напевал, но, когда его спутники смотрели в сторону, поглядывал на них тревожно и испытующе.
Подошли к берегу. Степа узнал то самое место, где в полярную ночь Запара, Вершомет, Павлюк и он впервые сошли на остров. Над ледяным припаем возле берега выступали скалы. Правда, они выглядели не так страшно, как в полярную ночь. Менее чем за полкилометра от берега высились покрытые снегом холмы. Из-под снега выглядывали обломки плавника, потому что летом волны выбрасывают сюда дерево, вынесенное в море сибирскими реками.
Когда прошли мимо скал и вышли на берег, Ландрупп удивил своих спутников: он начал с ними прощаться. Как ни объяснял ему Лейте, что они должны идти вместе, норвежец пожимал плечами, словно ничего не понимая, и качал головой, что, очевидно, должно было означать «нет».
— Странный ты человек, по правде говоря, — уговаривал его Лейте, забывая, что лоцман его не понимает.
Наконец Ландрупп в последний раз пожал плечами и молча ушел.
Советские моряки двинулись за ним.
— Не понимаю! — сказал Лейте. — Или он нас боится, или там в лагере есть какая-то тайна, или просто человек не понимает, чего мы хотим.
Г л а в а XIII
Ландрупп шел вдоль берега на запад. Вдали чернел на льду «Лахтак», украшая однообразный арктический ландшафт. Его мачты долго привлекали внимание Лейте и Степы. Самый старый и самый молодой из моряков «Лахтака» любовались мачтами и бушпритом своего судна.
— Когда же наконец весь этот лед растает? — спрашивал юнга.
— Должен растаять до августа. А если не растает, значит, придется отложить дело до будущего года.
— А скоро он начнет таять?
— Через месяц-полтора. Но если налетит хороший штормовой ветер, то сразу все сокрушит и развеет… Плохо, что остановились между айсбергами. Здесь лед может стоять еще долго после того, как в море его уже разломает.
— Что же мы будем делать в этом случае?
— В таких случаях стараются использовать ледовый якорь, разбивают лед ломами и пешнями.[29] А если это не помогает, тогда его взрывают, если есть чем. Не помогут взрывы — ждут ледокола или остаются во льдах до следующего лета.
— На ледокол нам рассчитывать, к сожалению, не приходится.
— Ясное дело! Немой пароход. Кто про нас знает? Я уже думал: нужно было бы запретить радистам покидать пароход во время полярных рейсов, если на пароходе больше никто не разбирается в радио.
— А я думаю, что нужно научить радиоделу всех штурманов. Пусть хоть и медленно, но передают. Случилось какое-нибудь несчастье с радистом — штурман может его заменить.
Они пересекли большой, высокий мыс и завернули за холм. Пароход скрылся из виду. Берег острова круто повернул на север. Вдоль западного побережья виднелись большие полыньи.
— Откуда здесь столько их? — удивился Лейте. — Еще не время им так густо появляться среди льдов. А может быть, весна уже скоро?
Лейте принялся расспрашивать норвежца, далеко ли до лагеря, но тот ответил знаками, что, мол, ничего не понимаю.