Сегодня все выглядело страшнее и омерзительнее. Гнусные создания словно уплотнились и потемнели, сделались почти черными. Гладкая шерсть лоснилась, будто смазанная жиром. Туман рассеялся, и отчетливым стал каждый волосок. А главное — они чуяли Криса и Кристину! Острые морды повернулись в их сторону. Носы принюхивались. Навострились усы — длинные, словно антенны.
В другое время пьяная компания и не заметила бы идущих мимо подростков, но в этот раз черные твари что-то нашептали своим хозяевам. Один поднялся и — хоть нетвердо держался на ногах — загородил дорогу Кристине.
- Мужики, червонец не найдется?
От него несло перегаром, а крысообразная тварь выгнула спину и зашипела на Криса.
Кристина отшатнулась — ее, вероятно, никто еще не называл «мужиком». Кристиан остолбенел. Зато среагировал Канг-2. Метнулся — сгущаясь и твердея на глазах — к обидчику и вцепился зубами в ногу. Тот вскрикнул и схватился за ляжку, разразившись длинной тирадой с единственным цензурным словом «зараза».
- Пошли отсюда, - Кристина потянула Криса за рукав. - Канг, ко мне!
Пес спокойно затрусил за хозяйкой, оставив за спиной укушенного, который держась за штанину подвывал и дико озирался по сторонам, очевидно, пытаясь сообразить, откуда взялся напавший пес и куда подевался.
- Вот и твой дом, - сказал Крис. - Хороший!
Они стояли перед кирпичным зданием. Добротное — вероятно, довоенное строение. Квартиры в таких — в основном, бывшие коммуналки, с высокими потолками и большими кухнями. У входа — небольшой палисадник, тигровые лилии и садовые ромашки за низенькой оградкой. Чуть подальше — детская площадка с песочницей и качелями. Все ухоженное, красивое.
- Зайдешь ко мне? - спросила Кристина. - Я тебя с мамой познакомлю.
- Я бы с удовольствием, но как-нибудь в другой раз. У меня бабушка дома, больная.
Он снова ощутил глухое беспокойство. Да, бабуля всего лишь устала и прилегла, но ведь червоточина растет. Значит, это не просто усталость. Да, с ней остался Канг — но что он сделает, если ей станет хуже? Ведь пес не сможет вызвать врача.
Когда Крис, наскоро простившись с Кристиной, почти бегом добрался до дома, его тревога только возросла - у подъезда стояла машина скорой помощи.
Глава 5
Каждое утро начиналось одинаково – Цезарь просыпался затемно. Словно срабатывал таймер, выставленный подсознанием, и глаза открывались в одно и то же время.
Пару секунд уходило на то, чтобы окончательно проснуться. Затем он поднимался с постели и выходил на балкон.
Нет, не любоваться видами – они еще тонули в предрассветном мраке. Выходил дышать свежим бризом, отпуская на выдохе весь негатив и вдыхая полной грудью энергию океана. Закрывал глаза и под равномерный гул прибоя соединялся с бесконечной вселенной, растворяясь в ней и наполняя душу абсолютным покоем.
После короткой медитации он возвращался в спальню, накидывал шелковый халат и спускался на кухню.
В этот ранний час, когда прислуга еще спала, Цезарь собственноручно готовил чай из девяти трав, известных только ему одному.
Заливал кипяток в стеклянный чайник и наблюдал, как танцуют в воде чаинки, окрашивая ее в цвет меда, и как мед темнеет, приобретая коньячные оттенки. Наслаждался каждым глотком, пока за окном светлело небо, обещая скорый рассвет.
К тому времени, когда чаепитие заканчивалось, небосвод робко расцветал фиалками, розовея у горизонта.
А в тот момент, когда Цезарь подходил к лестнице, ведущей от особняка к пляжу, из океана появлялся огненный бочок солнца.
Триста ступеней вниз, и Завидский входил в прохладную воду. Он ложился на спину и, раскинув руки, бездумно покачивался на тихих волнах.
Одиночество – вот, чего ему не хватало с самого раннего детства.
Вместо того, чтобы просто жить и получать удовольствие, ему приходилось постоянно доказывать окружающим, что он не хуже, а лучше своего брата и более него достоин любви. Любви матери, любви отца, любви Магии, наконец.
Воспоминание о той, что встала между братьями, уже не жгло сквозь толщу лет. Сверкнуло тусклой монеткой со дна глубокого колодца, но и этого хватило, чтобы омрачить безмятежность.
Цезарь вышел из воды и, пытаясь восстановить душевное равновесие, занялся привычным утренним ритуалом. Уселся в позе лотоса на теплый песок, закрыл глаза и представил, как сверху падает столб ярко-белого света, очищая и зажигая все семь чакр. Как они раскрываются, одна за другой, подобно набухшим бутонам. Он полностью ушел в себя, сосредоточившись на первом, ярко-красном цветке, и даже вздрогнул от неожиданности, когда на плечо опустилась легкая, прохладная ладошка.