«Ласточка моя, ты делаешь успехи!» - говорил с гордостью господин Аджай.
«Львенок, не жалей себя, занимайся больше!» - наставлял он Шайни.
И только страший брат оставался для всех просто Джахи.
Его это злило и обижало, и он с утроенной силой бросался на брата в поединке. И всегда, всегда побеждал!
С гордостью оглядывался на Ласточку, ища одобрения и восхищения, и не находил.
Порой казалось, что она специально избегает его взгляда, отводя глаза и прикрывая их длинными ресницами. Вероятно, жалеет этого слабака! Он мучился ревностью, а она, оставаясь улыбчивой и приветливой, обращалась к братьям одинаково сдержанно. Словно отмеряла эмоции на весах – обоим поровну.
Каждую ночь, укладываясь в постель, Джахи смотрел в темноту и представлял тот день, когда Магия, наконец, поймет, кто из братьев сильнее, а значит – достойнее.
Может быть, она будет тонуть, а он ее спасет? Тут же всплывало воспоминание о собственном спасении из нагретого остывающим солнцем моря. Причем, никем иным, как этим слабаком, Шайни!
А если тот расскажет об этом Ласточке? От этой мысли кровь бросалась в лицо и становилось нестерпимо жарко. Джахи ворочался, изнывая от жары и беспокойства, и засыпал только под утро, чтобы весь следующий день следить за братом и Магией, ни на минуту не оставляя их наедине.
Иногда он мечтал о войне. Пусть бы на них напали чужеземцы. Он бы мчался вперед, держась за гриву коня, задыхаясь от ветра. Сражался бы, рубил налево и направо тяжеленным мечом до ломоты в руках. Пусть бы его даже ранили, но не смертельно, чтобы он мог вернуться домой победителем, мужественно преодолевая боль от ран.
Джахи так отчетливо видел себя в золотых доспехах верхом на белоснежном жеребце, что начинал верить - да, так и будет. Он въедет в город, сияя доспехами в лучах заката, и все красавицы ахнут от восторга, устремив на него восхищенные взгляды.
Не торопясь, приблизится к отцу и матери – они будут восседать посередине площади - поклонится и выпрямится горделиво, делая вид, что не замечает Шайни, замершего рядом с отцовским троном. А потом подхватит Ласточку, стоящую тут же, и одним движением посадит на коня. Она смутится, закроет лицо ладонями, а потом спрячет его на груди Победителя.
Но мечты оставались мечтами. Никто не тонул, и никто не нападал на небольшое царство в стороне от торговых путей, дабы Джахи сделался героем. Годы бежали вереницей и вот уже у мальчишек стали пробиваться усы, а Магия неузнаваемо похорошела, превратилась из маленькой девочки в изящную девушку с тонким станом и округлыми формами. Только походка оставалась прежней – такой легкой, будто она вот-вот оторвется от земли и взлетит в воздух.
Старший брат ревниво следил за младшим, подмечая, как трепетно он смотрит на Ласточку, ловит каждую улыбку и загорается от каждой ее похвалы. Но сама она оставалась одинаково приветливой к обоим братьям, как, впрочем, ко всем окружающим.
Каждый вечер, когда занятия боевыми искусствами оставались позади, когда палочки для каллиграфии складывались в деревянные ящички, а старенький учитель математики, обмахиваясь веером, отпускал учеников с занятий, они шли на берег моря.
Все трое и каждый по отдельности. Почему-то у них не складывалось ни задушевных разговоров, ни крепкой дружбы. Может быть, потому, что Магия не отличалась словоохотливостью, постоянно взвешивая на внутренних весах и слова, и эмоции. А может потому, что Джахи не баловал вниманием брата, хотя тот не сильно огорчался, ведь у него был Бубу – они валялись вдвоем на нагретой за день гальке, возились и обнимались, и без слов понимали друг друга.
В тот вечер, с которого жизнь неразлучной четверки изменилас навсегда, Джахи и Магия оказались на берегу вдвоем – Шайни и Бубу, шедшие сзади, незаметно отстали.
- А где Львенок? – удивилась Ласточка, когда они добрались до каменистого пляжа, пропахшего водорослями.
- Не знаю, - пожал плечами Джахи. Его сердце замерло в предчувствии чего-то необыкновенного – вот сейчас, когда они только вдвоем, что-то должно произойти. Что-то должно случиться.
Она, вероятно, тоже почувствовала важность момента. Заправив непослушную прядку за ухо, уселась, обхватив руками колени, у самой воды, словно хотела от смущения ускользнуть в море, если Джахи чуточку приблизится.
Он уже предвкушал прикосновение к ее хрупким плечам – да, вот так, он подойдет сзади, возьмет ее за плечи и скажет…
Но не успел он придумать, что именно, как галька захрустела, обозначая чье-то присутствие.