Но сначала редкие, а потом участившиеся попытки вырваться лишь еще больше злили тварей. И освободить хотя бы руки ну никак не получалось. И тогда я стал грызть в ответ, впиваясь зубами во все, до чего мог дотянуться. Потом какая-то особо умная гадина попыталась схватить меня за голову, но сама же и поплатилась. Скользнув зубами по костяным шипам и пластинам, обильно защищавшим мой череп, подставилась, и не воспользоваться такой возможностью было нельзя. Челюсти сжались, и на сей раз правильно - на горле. Резко мотнул головой, хрустнуло. Сжав зубы еще крепче, рванул повторно - в тело будто садануло жаром, заставив выгнуться дугой, невзирая на туши придавивших меня хищников. Почувствовав свободу правой ноги, резко согнул ее и изо всей дури саданул выше правой, втрамбовывая жесткую, в костяных наростах пятку как можно сильнее. Сначала чавкнуло, потом хрустнуло, а там и заскулило. Не раздумывая, лягнул еще раз и еще, под конец поймав лишь воздух. Дико вывернувшись, заставил труп на груди соскользнуть с себя и, впечатав ступни в землю, с силой толкнул себя вверх.
Рук я почти не чувствовал, как не чувствовал и боли. Ее просто не было, словно сгорел предохранитель. Я чувствовал давление, чувствовал, как ломаются кости и чужие зубы перегрызают сухожилия, но боли не было. Как и рук, до того момента, как чужие жизни стали питать меня. Постепенно в верхние конечности вернулась чувствительность, ими еще рано было сражаться, но сжать ладони я смог, запечатлев когти в чужих телах. И когда ноги бросили меня вперед, руки рванули наоборот, к себе, и я всем весом влетел, словно снаряд, в клубок жрущих меня тварей. Хватка с плеча слетела сразу же, но морда гадины отклониться уже не успела, и я до хруста в зубах сжал челюсти. Хищник рванулся, оставив у меня во рту клок своей шерсти с частью выдранной кожи. Ручеек силы брызнул и исчез, мало. Все это происходило быстро, почти моментально, действия разворачивались просто с умопомрачительной скоростью. Не успевая перехватить отскочившего врага, лишь сильнее напряг слишком медленно восстанавливающиеся руки и впился зубами в шею сбоку другой гадине. Удар в спину и сомкнувшиеся сзади, чуть ниже затылка челюсти возвестили - это конец. И уже не успевая сделать что либо другое, со всем безумием, отчаянием и злостью существа, готовящегося принять смерть, сжал кулаки и рванул руки в стороны.
Висевших на них тварей скинуло, раскидав в стороны. А той, которой я вцепился в шею, напрочь вырвало горло, окатив меня очередной порцией наркотика жизни. Оттолкнув от себя агонизирующую тушу и мгновенно определив менее боеспособного врага, метнулся к нему, в диком изгибе пропуская мимо себя уже прыгнувшую наперерез тварь. Удар ногой в горло, с оттяжкой, зацепивший жертву еще и когтями, буквально отделил голову от туловища, заливая все вокруг кровью и добавляя в и так уже измаранный клочок земли еще больше жизненной влаги. А меня долбануло снова, окатив жаром и заставив трепетать каждую клеточку. Новая волна прошлась по телу и выдавила из горла низкий, вибрирующий рык. И бойня возобновилась с новой силой.
Лишившиеся товарок твари действовали теперь осторожнее, отвлекая меня с одной стороны и пытаясь повалить с другой, не забывая вовремя отскакивать и уворачиваться от ударов. Доставалось мне тяжело, но и я не так часто мазал, нанося глубокие, рваные раны и ощущая с каждым ударом прилив новых сил. Потом они скопом таки повалили меня наземь, набросившись сразу с трех сторон, но я лишь повторил уже однажды сработавший прием. С силой сжался, а потом, подобно стальной пружине, взорвался конечностями в стороны, круша и ломая кости, вспарывая когтями плоть, и продолжая низко, гортанно рычать. Удары стали увереннее, злее, я учился наносить более серьезные повреждения, доворачивая кисть и напрягая пальцы, ноги давили и рвали наравне с руками, потроша не хуже мясницких ножей.
Воздух пропитался запахом крови, вскрытых желудков, опорожняющихся кишечников, извергающихся каловых масс. На небольшой полянке творилось сущее безумие, еще буквально две минуты назад не сулившее мне ничего хорошего. Теперь же счет был иным, не обращая внимания на вцепившихся в меня тварей, я кидался к одному врагу за другим и разрывал их на части, безудержно полосуя вдоль и поперек, круша кости и вгрызаясь зубами. Их попытки повалить и добить меня злили еще больше, а поступающие от каждой отнятой жизни силы восстанавливала дисбаланс в мою сторону все быстрее и быстрее. Они просто не успевали нанести настолько серьезные повреждения, что бы прекратить эту безудержную пляску смерти. Я учился. И я убивал. Восполняя себя. Замкнутый круг. Вскоре поток уже лился не переставая, и весь красный от чужой и своей крови, я носился из одной стороны в другую, калеча, убивая, упиваясь своей силой, своей неуязвимостью и безнаказанностью.