Остановились мы только на ночь, ноги гудели, спину ломило, будто мешки весь день на себе таскал, что не так уж и далеко было от правды. Хребет вон до сих пор распрямиться не может, все ощущает давление чужой тушки. Когда решили устраиваться на ночевку, к моему немалому удивлению выяснилось, что я оказался наиболее транспортабелен и, соответственно, разводить костер и искать для него топливо пришлось тоже мне. И когда в казанке зашипело разогреваемое мясо, только тогда, наконец, до меня дошло, что происходит.
В который раз, спасая им жизни, буквально волоком таща на себе, ограждая от местных монстров, помогая выжить и все в таком духе, я не более и не менее, а прочно связываюсь с ними хрен знает какими узами. Они становятся мне небезразличны, я привязываюсь к ним, начиная невольно опекать и ощущать ответственность за них, и с каждым разом эта связь крепла и крепла. Не знаю, чем для них оборачиваются наши похождения, но лично мне совсем не улыбалось стать кем-то особым для тех, о ком я толком ничего не знаю. Мясо уже во всю шипело, требуя сменить сторону, но крутившиеся в голове мысли напрочь выбили меня из колеи. Как же хреново быть мной...
- Все в порядке? - наконец донесся до меня голос девушки.
- Да, - я очнулся, заметив, что бразды кашевара перешли к ней.
- Ты словно статуя, замер без движения, - покачала головой эльфийка.
- Задумался, как Соин?
- Спит, лекарство уже почти не действует, - ее голос дрогнул.
- Мы успеем, - мрачно просипел Муар.
- Успеем, - согласился я, - недолгий отдых, и двинемся дальше. Факелы умеет кто-нибудь делать?
- Сделаем, - все так же мрачно кивнул Муар.
Вот и хорошо, ночка теперь обещает быть похлеще дня - все те же переменные, но в таких потемках, что хоть глаз выколи. Хоть факелами займутся другие, все равно в них не разбираюсь, и сделаю еще хуже, чем костыли. Отдых, совмещенный с ужином, пролетел почти незаметно, и уже время было заняться дальнейшими приготовлениями, а потом можно будет еще немного посидеть. По указанию эльфа выломал пять заготовок, на большее просто не хватило бы жидкости, которой Муар спрыскивал для развода костра промерзшие напрочь поленья. Ни цвета, ни запаха жидкость не имела, но от любой искры пламя вспыхивало мгновенно, и без разницы, сухая была древесина, мокрая или промерзшая насквозь. В итоге пять факелов лежали в ряд, готовые к употреблению и ждали своего часа, мы же собирались с силами. Ночной переход обещал быть очень веселым и, думаю, запомнится нам надолго.
Глава 7
Спустя несколько часов блуждания во мраке, мы, наконец, были вознаграждены - промерзшая зона пошла на убыль. Но радоваться ни у кого уже не было сил, все были настолько измучены и устали, что не хватало усилий даже на простейшие эмоции. Просто брели на автомате, заставляя себя делать каждый шаг. Периодически делали остановки - меня уже не держали ноги, и требовалось некоторое время, прежде чем я смогу тащить Соина дальше. Инноэ, все это время освещавшая нам путь и тащившая запасные факелы, выглядела теперь, наверное, лучше нас, так как что Муар, что я, теперь все время с натугой и сипло дышали, буквально заставляя легкие качать воздух. Паршиво было не то слово, вспомнились школьные годы, когда физрук объявлял пробежку, и потом приходилось с вытянутым языком, держась за бок, еще минут двадцать прохаживаться взад-вперед, пока организм не восстанавливался. Сейчас было хуже, в разы.
Очередная пародия на старческую немощь заставила колени опасно содрогнуться - ясно, пора делать привал. Осторожно сгрузив все еще бесчувственного ездока наземь, устроил его под росшее рядом дерево, и примостился неподалеку сам. Тело не просто ныло, а почти билось в истерике, желая только одного - упасть и лежать, не двигаясь, где-то дня два-три, может, больше. Привыкшие уже к моим остановкам, Инноэ и Муар без разговоров опустились рядом, им был нужен отдых не меньше моего, только первым брал его я, все-таки дохлик весил не так уж и мало. Когда тянувшееся молчание слишком затягивалось, Соин опять оказывался у меня на спине, и мы продолжали шествие, медленно, размеренно и устало. Время тянулось медленно, неспешно, заставляя каждую минуту превращаться чуть ли не в вечность, что становилось сродни муке. Казалось бы, худющий, хоть и высокий, эльф должен был полоскаться в воздухе, подобно накидке поверх плаща. Но эта сволочь, мало того что без памяти, так еще и в весе прибавляла каждый час, естественно, все это мне лишь казалось, но легче от этого не становилось. Так и брели, от одной остановки до другой. Со временем я уже даже не оборачивался посмотреть, как они там, сам еле ноги переставлял.