Цепь была порвана. Ржавое, изрядно потрепанное кольцо кандалов свободно висело на запястье, а по соседству устроилось три звена цепи, таких же ржавых и поношенных, словно не один век держались на моих запястьях. И могу поспорить, звенеть они уже не будут. Но не это заставило оцепенеть. Рука. Моя рука вовсе не была рукой. Это была лапа, лапа монстра. Судорожно дернул пальцами, и с замиранием проследил, как они дернулись в унисон. И обреченно сжал ее в кулак. Вот... плять! У меня просто не было слов. Уже не обращая никакого внимания на попытки самобичевания тела фантомными болями, просто лежал, тупо уставившись на руку, и разглядывая ее в мелочах. Здоровая, пятипалая ладонь полностью отличалась от той, которая была у меня раньше. Толстые, длинные пальцы заканчивались костяными наростами, тыльная сторона также изобиловала панцирным покрытием, прекрасно защищенная и достаточно угрожающего вида. Сама ладонь была если не в три, то в два разе больше обычной и выглядела достаточно кошмарно, перевитая натянутыми струнами выпирающих под кожей сухожилий и мелкими косточками. Черт, да тут любой хиромант ногу сломит. И невесело скривился - балагур, епт. Но хуже всего был цвет. Вся ладонь, да и рука, насколько хватало взгляда, бала темно красная, с белыми, выступавшими наружу костями, или костяной броней, в чем я так и не смог разобраться, с множественными вкраплениями желтых пятен. Что в итоге производило довольно мерзкое впечатление, будто снятая кожа оголила кости и мясо, выставив напоказ всю прелесть обвитого мышцами и сухожилиями тела. Скривился еще раз.
А потом обреченно вытянул из-под себя вторую руку. Вот и все, финита ля комедия, весь такой. Обе руки красовались модными побрякушками с дополнением в виде безвольно свисающих звеньев, и походили одна на другую словно близнецы. Красные, уродливые близнецы. Впечатление от увиденного было столь велико, что прошли даже конвульсии, и успокоившееся тело подчинилось быстро и охотно. Я сел. И как-то злорадно бросил взгляд на ноги. А ведь думал, что хуже уже быть не может. И таки не сдержанный стон-рык вырвался из горла. Мать моя родная...
Две жутких ножищи, словно извиняясь, засучили по полу, пытаясь придать телу вертикальное положение. И руки тут же с силой впечатались в землю. О, Господи, я теперь не прямоходящее? С обреченностью осознавая, что на четвереньках мне полностью комфортно, окинул взглядом остальное тело - все тот же цвет, та же перевитая фаршем из костей и жил плоть, а потом наткнулся на валяющийся неподалеку наполовину обглоданный труп.
А не такой уж он и большой, хотя вчера казался крупнее. Да и погрыз я его знатно. И тут же обернулся на свой бок - ни следа. Мракобесие какое-то. А дальше стало просто не до каких-либо выяснений.
Пол встряхнуло так, что, не удержавшись на руках-ногах, кто их теперь разберет, грохнулся на бок и бессильно заскреб конечностями по земле, пытаясь подняться. Не тут-то было. Сильнейший удар в живот подкинул в воздух на несколько метров и позволил взгляду запечатлеть ужасающую картину - пол рушился вниз, проваливаясь в пожиравшую его непроглядную бездну. И последним, за что зацепились глаза, был проход метрах в тридцати справа, и жить ему оставалось совсем немного, в принципе, как и мне. Дико извернувшись в воздухе и неизвестно как приземлившись на все четыре, гигантским прыжком опередил буквально родившуюся на глазах и разрастающуюся трещину, и наперегонки с ней рванул в сторону проема. Прыжок, задняя правая оскальзывается в пустоту, но передние, вспарывая землю, просто вытягивают тело вперед и бросают дальше. Слева ширится черная ветвистая змея, пожирающая пространство с не меньшей скоростью. Мир сузился, померк, остались только дыра впереди, я, и желающая пожрать меня пустота. Приземление. Комья земли вырываются из-под лап шрапнелью, что бы тут же затеряться в непроглядной тьме, а тело уже вытягивается струной и принимает очередной толчок о землю. Еще рывок, мышцы выкладываются на полную, посылая тело в очередной полет, а рядом змеится трещина, я опережаю ее всего на чуть-чуть, но опережаю. А потом с силой врезаюсь в косяк прохода и рикошетом отлетаю от правой стенки. Боли нет, есть только очередной проем выхода, за который зацепились глаза и не отпускают ни на миг. Как только спина соприкоснулась с полом, ужасающий грохот, преследовавший меня все это время, возрос многократно, казалось, рушится само мироздание. Не успев толком среагировать, я опять был подброшен вверх, а потом пол подо мной стал мозаикой рушится в бездну. Страх сжал горло стальной хваткой.