Гонца доставляли к вратам тюрьмы максимум на вторые сутки после бегства. Живого или мертвого, это уже было не столь важно. Слово авторитета оказывалось нерушимо (ведь гонец таки вернулся), а охрана тюрьмы получала подотчетное тело, смерть которого всегда можно было списать на несчастный случай или попытку к бегству.
Конечно, по этому "отлучку" давали не везде и не всем. На такого рода предложения соглашались надзиратели лишь тех тюрем, что были далеки от любых портов или от непролазного леса. Претендующая на "отлучку" персона должна была быть действительно важной. Да и гонцов выбирали не из кого попало, а из самых сознательных и проверенных заключенных.
Я знал об этом не понаслышке, ведь сам несколько раз был таким гонцом.
- Ты получишь что просил, малыш, - твердо заверил меня Зак. - Три часа тебе должно хватить. Час туда, столько же обратно, и час на разговоры.
Я кивнул в ответ. Замечательно. Просто чудесненько!
- Мало того, - добавил Зак. - Я договорюсь, чтобы тебе дали разрешили помыться, потому как высокородные особы на дух не переносят дурно пахнущих личностей. И, вдобавок, достану тебе хорошую рубаху. А то ходишь полунагим, как босяк. Заодно и штаны свои постирай. А когда вернешься из помывочной, я предоставлю тебе тебя всю информацию о Вортексских, какую смогу найти в нашей каталажке. Понял?
Когда Зак вышел, я позволил себе вытянуть ноги, и на мгновение прикрыв глаза, откинуться на пыльную стену в полном блаженстве.
О боги! Неужели у меня всё получится?
<p>
Часть вторая</p>
Через час я, умытый, причесанный и в новой рубахе из небеленого полотна, стоял перед старшим надзирателем в полной готовности. Мрачный седой коротышка отдал приказ, и узкие деревянные двери отворились, дав нам возможность выйти наружу через такой же узкий и темный коридорчик.
Свобода! Взгляд, не останавливаемый преградами, дух, не стесняемый оковами. И повсюду - зелень, зелень, зелень. Сочная, мягкая, ласкающая взор.
К реалиям меня вернула опустившаяся на плечо крепкая и мозолистая рука.
- Итак, шрамолицый, у тебя есть всего три часа. Три, и не мгновением больше, - холодно сказал старший надзиратель. - Вот тебе оргаликс в полной сбруе. Если что случится с животным или с упряжью... ну, ты понял.
Я кивнул. Чего уж не понять? Со скакуном и с тюремным имуществом мне полагается быть предельно бережным.
- Если не вернешься к сроку... Впрочем, ты все знаешь, - злорадно просипел коротышка. - Брысь! - и, крикнув нечто грубое охранникам, снова скрылся в узком проеме.
Под цепким взглядом стоявших на стене стражников я подошел к оргаликсу. Скакун доверчиво нагнулся ко мне, прося лакомства. На первый взгляд, оргаликс весьма нелепое создание: большая треугольная голова с выпуклыми глазами, крепкое трехсуставчатое туловище, словно скрепленное из шаров, пара длинных ног и могучий длинный хвост для устойчивости. С верхнего "шара" спускались несколько мягких щупалец, которые всадники использовали вместо уздечки. Поначалу всё это все это выглядело несколько неуклюже, но бегуны из оргаликсов отличные: они не уступают в скорости четвероногим лошадям.
Проверив подпруги, укрепленные между вторым и третьим утолщением оргаликса, я одним махом, держась за луку, запрыгнул в седло. Затем вдавил пятки в теплый бок, заставив скакуна перейти на быстрый шаг. Зверь послушно тронулся с места, и я стал стремительно удаляться от мрачных каменных стен.
И, только оказавшись на достаточном расстоянии от тюрьмы, я нашел в себе силы оглянуться и бросить взгляд на скопление деревянных бараков, окруженных двойной оградой. Прощальный, как надеялся, взгляд.
В моем взоре было лишь безграничное презрение и отвращение. Теперь я ненавидел место, к которому раньше относился с традиционной почтительностью. Боги-творцы! Дайте мне сил совершить задуманное! И если мне повезет, я больше никогда не вспомню ни о бесцветных буднях, проведенных в злосчастной тюрьме, ни о злобно настроенных стражах и охранниках, ни о вечно угрюмых и настороженных собратьях-заключенных. И, великая тьма, никогда не вспомню о рыхлых телесах и свинячьих глазках своего босса-покровителя. Пень замшелый, хряк-переросток! Дерьмо. Все дерьмо.
Правда, к своим соседям-побратимам, Хмыку и Эду я зла не имел. Нормальные мужики. Но только и они мне до бычьего хвоста.
- Если все выйдет... - Я поморщился, и сплюнул в сторону ненавистного места и, подгоняя оргаликса, помчался к виднеющейся невдалеке дороге.
Дорога, гладкая и широкая, была прямая, как стрела, и уводила меня на север. Оргаликс несся во весь опор, подгоняемый моим улюлюканьем и хлопающей на ветру не в меру большой рубахой. А я, припав к его почти вертикальному корпусу, мягко держа направляющие щупальца, безмятежно улыбался, подставляя лоб и щеки пьянящему ветру. Лес, ветер, свобода - все это ударяло в голову не слабее хмельного вина. Тот глуп, кто не умеет ценить всего этого. Я улыбался, как маленький ребенок, увидевший свою первую погремушку. Боги, как я соскучился по всему этому!
Погода была отличной, что радовало меня еще больше. Весеннее солнце, неуклонно сопровождающее меня по небосводу, ласково грело спину. Мягкие лапы скакуна беззвучно ступали по песчаной насыпи дороги, быстро сменявшей один пейзаж за другим. Закончился лес, а за ним начался зеленеющий луг, наполненный пятнами разноцветных трав. Вот промелькнула в пышных садах одна деревня, за ней другая. В сторону от моего пути отходило множество других дорог, стежек и тропинок. Но я не сбивался с пути, направляя своего скакуна строго на север. Эх, а как хотелось или свернуть в сторону, или остановиться, чтобы вдоволь насладиться этим великолепием: давно забытыми запахами полевых цветов, земли, травы, гудением насекомых, шершавой корой деревьев. Туч, выходящих и скрывающихся за горизонтом. Всем, что хоть немного отличалось от привычной грязи, угрюмой серости и запахов, свойственных переизбытку не балующихся чистотой человеческих тел.