Итак, мне до зарезу был нужен юный графенок.
Мой план по его приглашению в свои покои был довольно прост. Я дождусь послеобеденной прогулки Эрнана и привлеку к себе его внимание. А потом мне придется приложить уйму сил, чтобы заинтересовывать его собой.
Я без труда открыл обе оконные створки. В комнату вихрем влетел свежий воздух. Запахло цветами, передо мной стрелой пронеслась стая птиц. То ли стрижи, то ли ласточки - я не разобрал. Осторожно переместившись на подоконник, я уселся поудобнее и стал осматривать доступное мне пространство.
Да, вид из окна открывался великолепный. Третий этаж, что ни говори. Во многих городах два этажа - это уже предел достатка. Мастеров на трехэтажные особняки разыщешь только с большим трудом. Да и стоят они больших денег. Но Вортексские денег ни на что не жалели. Ни на сам дом, ни на его наполнение. Высоченные потолки, изысканная мебель, обилие вышколенных слуг, вкусная, как оказалось, еда. Да, еще и отличная охрана к тому же. А вне дома? Обслуга, конюшни, парк, деревья. Что, кстати, очень верно. Если есть деньги, то зачем держать их в сундуках? Пусть они радуют глаз буйством красок и множеством прислуги. Тем более что так их никто не отнимет.
Созерцание небесной лазури и изумрудно-зеленого моря под ногами чуть не отвлекли меня от главного. Я совершенно растворился в радостном ощущении безмятежной свободы, и едва не прозевал появления троих людей. Эту компанию отличало две особенности - неторопливость и странное расположение. Впереди медленно шел один, а остальные двое чуть сзади, по бокам. И даже отсюда было видно, что одежда первого весьма отличается от того, во что одевается мечущаяся по своим делам дворовая толпа.
Я собрался. Ответственный момент: прицелился, бросок! Безделушка упала совсем далеко. Хм, главное, чтобы не попала по парню. Второй бросок. Я весь сжался. Чуть сзади от прогуливающейся парочки, но уже ближе. Я взвесил в руке очередную фитюльку и снова сделал бросок. А вот теперь попал куда надо. Это называется пристреляться. Эрнан поднял голову вверх, затем жест повторили его телохранители.
Меня заметили. Отлично. Я помахал рукой, чтобы наверняка привлечь его внимание к себе, и стал делать приглашающие жесты. Давай, мол, поднимайся ко мне. Вижу изумленные глаза юного помещика. Ага, с ним никто так не позволял себе обращаться. Что ж, у меня особый статус: я заперт и поэтому сам сойти к нему не могу. А вот он подняться ко мне - запросто.
Сверху мне было видно, что тройка развернулась и уверенно прошагала обратно к главным дверям. Вот они поднялись по знакомой мне лестнице, ливреи склонились в поклоне. Еще миг - и все трое скрылись внутри.
Отлично. Через несколько минут местный юновластец будет здесь. Нужно подумать, как повести разговор так, чтобы ему стало самое меньшее интересно, а самое большее очень интересно. Я еще раз напомнил себе те крохи, что успел разузнать про него Зак. Книги. Дворянчик очень любит читать книги.
Вскоре за дверьми раздалось недовольное:
- А мне все равно. - Холодно и жестко. И голос молодой. Похоже, это он, Эрнан.
- Но сударь, ваша маменька запретила его выпускать... - Подобострастно и заискивающе. Наверняка какой-то лакей.
- А я разве его выпускаю? - А парень не промах - вопрос с подвохом. И как результат, из скважины раздается скрежет поворачиваемого ключа.
Дверь открылась, и в комнату вошел единственный представитель мужской линии Вортексских. Я принялся осторожно шарить своим взглядом по его лицу. Я знал, как начать разговор. Но как его закончить? Нужно будет основываться на отклике самого юноши.
Взгляд юнца поражал. Сердитый и между тем какой-то отстраненный. Еще бы! Кто мог осмелиться бросать в него камни? Таким лицом наводят страх на прислугу, и после этого та не спит ночами. Даже я на миг ощутил непередаваемый страх. Да, парень умеет нагнать печали. Это тоже семейное, и тоже наверняка от мамаши.
Увидев незнакомое лицо, тем более одетое в простые одежды, юноша несколько сбавил пыл. Он сделал несколько шагов вперед и требовательно произнес:
- Кто ты? Что ты делаешь в доме моего отца и почему ты швырялся в меня камнями?
Нужно отвечать, но отвечать с умом. Что там рассказал про него Зак? "...Характером пошел весь в отца. Тихий, спокойный, сам в себе". Верно - откуда тут взяться бодрости и веселью? В этом гадюшнике заправляют две кобры, молодая и старая. А ненавистью к мужчинам здесь пропитано все. И парень просто не мог не ощущать этого.
"Говорят, что он, возможно, того, э... умишком слаб. Все время или за книгами проводит, или вокруг поместья гуляет". А что ему остается, когда эти две пташки спелись на одной ноте?
"На глаза редко показывается, все больше предпочитает одиночество. Делами дома почти не интересуется". Говорить с семьей, с этими грымзами? О чем? О балах, о нарядах, о моде? О том, какие мужчины гады и подонки? О женихах, о приданом? Очень надо. О вечном и прекрасном? Так у каждого оно свое. Ему хватает и ежедневного общения за столом. А в его душу никто даже не пытается заглянуть. Не поинтересуется.
Что ж, это мы обратим в свою пользу.
И я снова начал рассказывать свою иссторию, но теперь поведал его несколько иначе. Расписал мрачность тюрьмы, опасность сокамерников, свое героическое желание спасти благородное семейство. А закончил желанием неблагодарного Кристелла посадить меня под замок. На всякий случай.
Так, мой рассказ окончен, и каков вердикт?
Потрясающе - в его глазах никакого сомнения. Он верит, верит каждому моему слову! Удивительная доверчивость.
Услышал, что перед ним узник. Где испуг в глазах, где опаска, где настороженность? А нет их - парень вообще не знает об ужасах внешней, заусадебной жизни. Поразительная неосведомленность. Да он просто зеленый юнец, желторотый пацан. Где тут крепкое мужское воспитание? А нет его. Но я не удивлен.