Конечно же, здесь есть нюансы, которые я "терпеть ненавижу". Но их не обойти.
Я вернулся в свою комнатку и знаком показал Эду и Хмыку знак победы - нашей своры прибыло.
<p>
***</p>
В один из следующих дней я по привычке проснулся с первыми лучами солнца.
Хмык застонал и перевернулся на другой бок. Я мысленно улыбнулся. Вчера мой сосед вернулся с дежурства по столовой. С синяком на пол лица, но ужасно гордый собою. Оказалось, вечно голодный мужик попытался незаметно спереть кусок мяса из общего котла. Успех оказался половинным. Мясо-то он слопал, но повар, довольно наглый и хамоватый тип, успел заметить потеки бульона на подбородке. И ни слова не говоря, вмазал пару раз. Чтоб не вздумал повторить, тем более в его смену.
Когда Хмык вернулся в комнату, синяк налился синевой и сверкал, как медаль на солнце. Правда, как я понял из сложных трехступенчатых матов, болел изрядно, что не нисколько не мешало мужику кичиться своим поступком. Что ни говори, задумка-то удалась. Желудок был полон, а синяк... Синяк не пятно на рубахе, пройдет сам собой.
Я снова улыбнулся. Жулик он и в тюрьме жулик. У некоторых, если талант появился, то это навсегда.
Натянув штаны, я умылся, и весело посвистывая, вышел во двор. Взглянул на небо, в надежде разглядеть поднимающееся светило.
Ан нет, солнца не было. Оно неуверенно пряталось за тучами и не спешило являться на божий свет.
- Плохой знак, - почему-то подумал я.
С чего бы, казалось?
Мое настроение несколько испортилось.
За час до завтрака меня ждала еще одна новость. Арника Зака накрыла волна лирического настроения, и ему нужен был слушатель, которому он мог бы поведать о своем бурном прошлом. Ему нужны были уши. Мои уши. Поэтому за мной явился "палец", и я вынужден был отправиться к своему покровителю.
Что ж, это мои обязанности.
Войдя в комнату я, как всегда, поприветствовал Зака. Он отреагировал едва заметным кивком и движением пальца указал на мое место. Я уселся на краю койки, поглядывая на "корону" снизу вверх. Плохо быть в подчинении, и единственная мысль, что тешит все время, это надежда занять главенствующее положение. Вроде положения Арника. Тюрьма, конечно, останется тюрьмой. Но кое-какие серьезные преимущества от этого все же будут.
Комната, которую занимали Зак и его урки, по размеру была ничуть не больше любой другой. Но при отсутствии четвертой лавки выглядела почти как королевская опочивальня. На лежанках какие-никакие, а матрасы. Решетчатое окно занавешено занавесью в крупный горошек, а на полу старый, но добротный ковер.
Тумба, правда, тоже одна, но зато есть целых три табурета. Может, для кого-то это не бог весть что, но нам, простым узникам, об этом даже не приходилось мечтать.
Полагаю, что у него была и лучшая еда, и лучшая одежда. И, как у авторитета, вес среди заключенных, уступки со стороны охраны. И некоторая доля власти, опять же.
Я с тоской в душе и с улыбкой на лице занял привычное место, и Зак принялся рассказывать свои бесконечные истории. О своей бедной и несчастной семье. О первых грошах на разбойничьей дороге. О женщинах, коих у "барона" было несметное множество. И, естественно, о своем личном видении бытия. Ясно, куда же без этого.
Я сидел и сосредоточенно кивал, иногда соглашаясь со сказанным, а иногда и вовсе невпопад. Он рассказывал весьма интересные вещи. Иногда из его историй можно было многому научиться, так как Арник в свое время был незаурядной личностью. Или думал, что был. По крайней мере, так выходило из его россказней. Однако я слышал их уже в который раз, и они мне не просто надоели, а были выучены мною почти наизусть. Но Арни это не интересовало. Ему не важна была моя реакция. Ему важен был слушатель.
Ладно, в первый раз, что ли? Слушать-то я умею, и дело это весьма не обременительное.
Так прошло около часа. Он говорил, а я кивал, словно заводной болванчик.
Я почти заснул, усыпленный его бесстрастным ровным голосом, как вдруг расслышал, что Зак окликает меня.
- Лайм?
- Да, Арник, - быстро и чуть испуганно ответил я. Сперва подумал, - он что, проверяет, слежу ли я за его размышлениями?
- Малыш? - произнес он снова, и в этот момент я непроизвольно напрягся. Еще никогда не было такого, чтобы Зак прерывал свой монолог. Необычно, да. Весьма необычно.
- Да, Арник? - уже без испуга, а с некоторой долей удивления отозвался я.
- Тебе нравиться твоя судьба? Судьба вора, заемщика?
Я ответил мгновенно, не задумываясь.
- Конечно. Это ж не жизнь, а красота. Никаких обязательств - ни перед кем, никогда. Полная свобода. Час поработал - день отдохнул.
- Брось понтоваться, - с грустью протянул Арник. - А жить, где придется? А отсутствие друзей? А нелады со стражей, с законом? Страх поимки?
Я отмахнулся, словно от надоедливой мухи.
- Это все издержки нашего ремесла, - ответил я с максимально возможным достоинством.
Тот посмотрел на меня, словно я заявил какую-то несусветную глупость.
- Ты, дружок, почему вором-то стал? - с нажимом в голосе вопросил он вдруг. Я понял, что на вопрос требуется отвечать честно, без привычного пафоса.
- Так обстоятельства заставили, - несколько смущенно, словно извиняясь, произнес я. - Судьба.
После этих слов сразу вспомнилось многое.
Большой дом с проваленной крышей. Никогда не закрывающаяся дверь. И правда - а что у нас брать? Мусор на полу, солома по углам, мыши внаглую бегают, как у себя дома. Везде пыль, нищета и запустение.