Утром Сулдрун пришла в библиотеку, но мастера Джеймеса опять не было, и на следующий день и на следующий. Сулдрун слегка обиделась. Несмотря на болезнь он должен был связаться с ней.
Она специально целую неделю не ходила в библиотеку, но все равно не получила ни слова от мастера Джеймеса.
Наконец Сулдрун забеспокоилась и пошла к даме Боудетте, которая немедленно послала лакея в маленькую невзрачную келью в Западной башне — жилье мастера Джеймеса. И лакей нашел мастера Джеймеса, лежащего на тюфяке, мертвого. Его горячка перешла в воспаление легких, и он умер, чего никто не заметил.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ОДНИМ ЛЕТНИМ УТРОМ, незадолго до десятого дня рождения, Сулдрун вошла в гостиную на третьем этаже приземистой и старой Совиной башни. Здесь проходили уроки танцев. Быть может это было самое красивое помещение во всех Хайдионе. Навощенный березовый паркет отражал свет, лившийся из трех высоких окон, задрапированных жемчужно-серым атласом. Вдоль стен стояла мебель, обитая бледно-серой и розовой материей; на всех столах всегда находились свежие цветы — об этом заботилась госпожа Лалетта. Здесь учились восемь мальчиков и восемь девочек, все из лучших семей королевства; по возрасту — от восьми до двенадцати лет. Сулдрун считала группу смешанной: некоторые приятные, другие скучные и тупые.
Госпожа Лалетта, стройная темноглазая женщина, благородного происхождения, но без особых надежд на будущее, обучала их хорошо и никого не выделяла; Сулдун тоже относилась к ней равнодушно.
В то утро госпожа Лалетта чувствовала себя плохо и не могла преподавать. Сулдрун вернулась к себе и обнаружила даму Магелин, лежавшую на кровати Сулдрун; ее оседлал крепкий юный лакей по имени Лопус.
Сулдрун с испуганным интересом наблюдала за ними, пока дама Магелин не заметила Сулдрун и не закричала в полный голос.
— Отвратительно! — сказала Сулдрун, — И в моей кровати!
Лопус, глуповато улыбаясь, высвободился из объятий дамы Магелин, натянул бриджи и исчез. Дама Магелин оделась не медленнее его, одновременно весело болтая.
— Так быстро с танцев, моя дорогая принцесса? Ну, вы получили хороший урок? То что вы видели, так, пустяки, просто игра. Но лучше, намного лучше, если об этом никто не узнает…
— Ты испачкала мою кровать! — с досадой сказала Сулдрун.
— Тогда, дорогая принцесса…
— Убери с кровати все — нет, сначала вымойся сама, потом принеси чистое белье и хорошо проветри комнату.
— Да, дорогая принцесса. — Дама Магелин поторопилась подчиниться, и Сулдрун убежала вниз, в великолепном настроении, подпрыгивая на каждой ступеньке и радостно смеясь. Со строгостью дамы Магелин покончено, и Сулдрун может делать все, что захочет.
Выбежав в аркаду, Сулдрун быстро оглядела Уркиал и убедилась, что никто ее не видит; потом она скользнула за старую лиственницу и открыла застонавшую дверь. Протиснувшись внутрь, она закрыла дверь и по вьющейся тропинке спустилась в сад.
Стоял ясный солнечный день; воздух сладко пах гелиотропами и свежими зелеными листьями. Сулдрун с удовлетворением осмотрела сад. Он выдернула все сорняки, которые считала противными и грубыми, в том числе крапиву и большую часть чертополоха; сейчас сад выглядел почти упорядоченным. Она подмела листья с мозаичного пола старой виллы и прочистила дно маленького ручейка, текшего по краю оврага. Надо еще много чего сделать, но не сегодня.
Стояв в тени колонны, она расстегнула пряжку на плече, дала платью упасть и вышла из него, совершенно голая. Солнечный свет покалывал кожу; холодный воздух и солнце — восхитительный контраст!
Она пошла через сад. Наверно вот так чувствует себя дриада, подумала Сулдрун; просто двигаться, в тишине, ни единого звука, только ветер вздыхает в листьях.
Она постояла в тени одинокой старой липы, потом спустилась на пляж, на который накатывались длинные волны.
Довольно часто ветер дул с юго-востока, и тогда течения закручивались вокруг мыса и поворачивали в ее маленькую бухту, принося с собой всякую всячину, которая лежала на берегу вплоть до следующего высокого прилива, забиравшего ее с собой. Сегодня пляж был пуст. Сулдрун побегала взад и вперед, огибая прибой, накатывавшийся на грубый песок. Потом остановилась и внимательно осмотрела камни в пятидесяти ярдах от нее; однажды на одном из них она заметила пару юных русалок. Они тоже увидели ее и что-то сказали на своем медленном странном языке, который Сулдрун не понимала. Оливково-зеленые волосы падали на бледные плечи; губы и соски тоже были бледно-зелеными. Одна махнула рукой и Сулдрун увидела перепонку между пальцами. Потом обе повернулись и посмотрели в море, где высунулся из волн бородатый тритон, что-то крикнувший хриплым, похожим на свист ветра голосом. Русалки соскользнули с камня и исчезли.