ГЛАВА ПЯТАЯ
В ДЕНЬ БЕЛТЕЙНА, весной года, наступившего вслед за одиннадцатым днем рождения Сулдрун, проходил старинный ритуал, известный как Блодфах, или «Вход в Цветы». Вместе с двадцати тремя другими девочками из благородных семейств, Сулдрун прошла через кольцо из белых роз, а потом возглавила павану с принцем Беллатом из Кадуца. Шестнадцатилетний Беллат, скорее худощавый, чем крепкий, имел симпатичное, ясно очерченное лицо, хотя и немного строгое, а также чрезвычайно точные и скромные манеры.
В некоторых отношениях он напоминал Сулдрун кого-то другого, кого она знала. Но кого? Он пыталась вспомнить, но никак не могла. Пока они выполняли тщательно вымеренные па паваны, она изучала его лицо и тут сообразила, что он делает то же самое.
Наконец Сулдрун решила, что Беллат ей нравится. Она застенчиво улыбнулась и спросила.
— Почему ты так пристально на меня смотришь?
— Я должен сказать правду? — почти извиняющим тоном спросил он.
— Конечно.
— Хорошо, но постарайся взять себя в руки. Мне сказали, ты и я со временем поженимся.
Сулдрун не нашла, что сказать. В молчании они проделали еще несколько величественных па.
— Надеюсь, ты не расстроилась? — смущенно спросил Беллат.
— Нет... Когда-нибудь мне придется выйти замуж — так мне кажется. А сейчас я еще не готова думать об этом.
Позже, лежа в кровати, Сулдрун прокручивала в голове события дня и только тут сообразила, кого ей напомнил принц Беллат: мастер Джеймес, конечно!
После Блодфаха жизнь Сулдрун изменилась. Ей пришлось переехать из знакомых и любимых комнат в Восточной башне в более просторные апартаменты этажом ниже, а на ее место поселили принца Кассандра.
Двумя месяцами раньше дама Магелин умерла от водянки. Ее место заняли портниха и пара служанок.
Даме Боудетте поручили надзор над принцем Кассандром.
Новый архивист, сморщенный маленький педант по имени Юлий Сагамуд, стал учить Сулдрун орфографии, истории и арифметике. А улучшение манер поручили леди Десди, вдове брата королевы Соллас; она постоянно жила в Хайдионе и вела светскую жизнь, исполняя вялый приказ королевы.
Леди Десди уже исполнилось сорок лет; неимущая, высокая и ширококостная, с преувеличенно большими чертами лица и неприятным запахом из рта, она не имела никаких перспектив на будущее, но, тем не менее, обманывала себя невероятными фантазиями.
Каждый день она наряжалась, пудрилась, душилась и изящно укладывала темно-каштановые волосы: сложная гулька на затылке, двойные жесткие кудряшки, поддерживаемые сеточками, над ушами.
Свежая юная красота Сулдрун и ее свободные небрежные привычки раздражали самые чувствительные струны души леди Десди. К этому времени все уже знали о том, что Сулдрун ухаживает за старым садом, и леди Десди, естественно, это очень не одобряла. Высокородная девушка — да что там, любая девушка — не должна заниматься такими странными чудачествами; это крайне подозрительно. Да, Сулдрун еще слишком молода, чтобы встречаться там с любовником. И все же... Мысль была совершенно абсурдна. Груди Сулдрун напоминали шишечки. Тем не менее, а вдруг она принимает там фавна, которые были хорошо известны любовью к терпко-сладким прелестям юных девушек?
Так думала леди Десди. И вот однажды она вежливо предложила проводить Сулдрун в садик. Сулдрун попыталась увильнуть.
— Вам там не понравится, — сказала она. — Тропинка идет через камни, и там не на что глядеть.
— И тем не менее я бы хотела посмотреть на это место.
Сулдрун ничего не ответила, но леди Десди не унималась.
— Сегодня замечательная погода. Почему бы нам не прогуляться туда вдвоем?
— Простите меня, миледи, — вежливо сказала Сулдрун. — Но в этот сад я хожу только в одиночестве.
Леди Десди высоко подняла тонкие каштановые брови.
— В одиночестве? Юным дамам вашего положения не подобает шляться по таким далеким и диким местам в одиночестве.
— Нет ничего плохого в том, чтобы наслаждаться одиночеством в личном саду, — спокойно и небрежно сказала Сулдрун, как если бы произнесла банальность.
Леди Десди не нашла, что ответить, но позже сообщила об упрямстве Сулдрун королеве Соллас, которая в тот момент испытывала новую мазь, сделанную из лилий.
— Я слышала об этом, — заметила королева, втирая в запястье белый крем. — Она — странное созданье. В ее возрасте я строила глазки некоторым красивым парням, но такая мысль даже не приходит в ее странную маленькую головку... Ха, какой богатый запах! Чувствуешь настоящую мазь!