Вейс:
Дийк привязал меня очень хитро, пропустив веревку под локтями и примотав их к спинке кровати. Если бы не его намек про дрочку, ни за что бы ни допер, что могу в любой момент отвязаться и привязаться обратно.
Нет, блин, я не тупой, просто в голове вместо мозгов вода с вейдже булькает.
Еле дождался, чтобы госпожа точно уснула, рванул на толчок и вылил в него, по-моему, сразу все пять литров. Счастье-то какое!
Теперь быстро обратно, на коленочки и замереть. Пока снова не припрет…
Спать сегодня точно не придется. Да я даже на кровати не уснул бы!
Ну блииин, надо же было так вляпаться. Ладно, потрепаться приспичило, со мной бывает. Но как я не подумал, что кто-то может меня увидеть и рассказать об этом госпоже?! А она ни сном, ни духом… И все потому, что на меня приступ забывчивости напал.
Ну ничего, прорвемся. Главное, от разрыва мочевого пузыря не сдохну.
Вот ведь, мечтал в этой комнате ночь провести… Мечты сбываются. Ну блин, почему так через задницу-то?
Госпожа закрутилась на кровати, устраиваясь поудобнее. Я замер, стараясь не потревожить ее сон. Настроение было омерзительно отвратным. Так глупо просрать с таким трудом добытое место на коврике… Потому что я – болван, блин, каких мало. Хорошо, Дийк пожалел и не дал сдохнуть. Хотя он, может, коврик как раз и пожалел.
Если бы меня на нем разорвало, не отстирали бы. А он красивый такой… голубенький… с цветочками… мягкий, наверное, на ощупь…
Блин, как спать-то хочется! Хотя ссать больше…
Я прислушался, убедился, что госпожа снова крепко заснула, и опять рванул в туалет. Интересно, когда запас воды во мне иссякнет? Я же как фонтан могу функционировать. Скульптура «писающий мальчик».
Только высунулся на место прокрасться, госпожа снова заворочалась. Я от страха чуть на кафельном полу не распластался. Переждал минут десять, пока сердце из пяток обратно на место вернется.
Снова скульптуру изобразил, про запас, а то мало ли… И опять на свое место шмыгнул.
Сижу, в окно смотрю, в голове пусто, на душе тошно. Вот блин, не люблю такие моменты. По-хорошему, надо лечь и переждать, причем не буквально вот сейчас, а денька так на два-три затихнуть. А шило в заду деятельности требует. Чтобы быстро все на место вернуть и спокойно дрыхнуть потом. А так…
Ну блииин, опять… Сколько можно-то? Я уже намного больше, чем пять литров, из себя вылил!
Ближе к утру у госпожи сон стал чутким, пришлось терпеть.
Я чуть с ума не сошел, блин! Решил, что если и так, и эдак помирать, то уж лучше от женской руки, чем от разрыва мочевого пузыря. Но героически до первого солнца дотерпел, потом застонал тихо, пожалобнее. Замер. Госпожа заворочалась, Матерь, и мою матерь помянула… Но потом, чувствую, отвязали меня! И я пулей к себе, по лестнице в наклонку, и скорее фонтанировать…
Уф! Теперь и поспать можно.
Вот высплюсь и придумаю что-нибудь.
Проснулся я от того, что в соседней со мной комнате возня какая-то началась бурная. Ну или потому, что опять приссалось. Самое, блин, смешное, что пить хочу!
На последствия вейдже я даже не заморачивался. Стоит себе и ладно. Отливать не мешает. Но то, что мне после вчерашнего снова пить захочется – не ожидал.
В коридоре ни одного малька. Дожили! Уже время к обеду, а в гареме тишина, и вся свободная мелочь у комнаты Кайя столпилась. Уши греют. Ну я ближайшее ко мне ухо отловил, благо соседняя дверь же. Выдал задание добыть мне кувшин сока и сам решил тоже уши погреть.
Растолкал всех, к глазку приложился, а там чудеса показывают. Ройс с Кайем в шахматы играют. Ну, блииин, чего в мире делается-то!
И тут меня какой-то м…к по плечу хлопнул. Я чуть не сдох прямо на месте:
- Охренел, блин?! Больно! Не видишь, что ли?!
Обернулся, а это Дийк, сука. То есть хороший он, чего уж… Если бы не его хитрость с веревками, я бы или коврик уссал, или разорвался бы к утру, как водяная бомбочка. Ну блииин! Хлопать-то с такой силой зачем?
- Пошли, смажу и трахну, – коротко и четко, как обычно.
- А давай последнее вычеркнем, а? – я так, на всякий случай, попытался отмазаться.
Ясно же, что раз Дийк сказал, что трахнет, значит без вариантов.
Мне даже отвечать не стали, пнули пенделем в свою комнату и все. Ну блиин же…
Лайри:
Кундюшонка из театра я забрала измученного, но довольного. Он даже поначалу что-то оживленно начал рассказывать, но быстро скис и почти уснул, прямо в летящей аэрошке, положив голову мне на колени.
Я тихонько перебирала влажные после душа русые прядки и думала. О том, что как-то подозрительно гладко у меня все складывается, и если верить книжному опыту (ну а откуда у меня свой?), скоро должна приключиться какая-то знатная гадость.