- Чейри тоже наверняка в первый раз будет бояться, – глазки у госпожи стали такими мечтательными, что я поневоле представил себе, как она будет этого… эту память детства в первый раз пользовать. Матерь, это что? Это ревность? Да блин же! В глаза ей не смотреть! А то сейчас не только эту дубинку в задницу заполучу, но еще и по заднице чем-нибудь выпрошу. Нааафиг…
- Пожалуй, мне нравится, когда мальчики попкой кверху, – как ни в чем не бывало, продолжила рассуждения моя госпожа, вставая и снова заходя мне за спину. – Так что заползай на кровать и становись на четвереньки. Да, так. И колени шире.
Ползу… и становлюсь, как велено. Покрывало такое шелковистое на ощупь, на нем даже приятно так постоять. А то чаще ж как – на полу, и хорошо, если ковер там есть.
Узкая прохладная ладошка гладит по заднице, скользит сверху вниз и прямо в ложбинку между ягодицами. Ну, Матерь же! Я не железный! Да у меня сейчас не только член, у меня волосы дыбом встанут! Оно и так уже почти… от одного ее голоса. У нее даже голос меняется, когда рядом нет близняшек и вообще посторонних.
- Расслабься! – Тут же следует строгий приказ, и в подтверждение довольно крепкий шлепок. – Настолько в девственника играть я тебе не приказывала, – поясняет она чуть насмешливо.
- Да, госпожа, – откликаюсь я покорно и старательно расслабляю мышцы. В награду мне тут же шлепнутое место и погладили. Ладошкой своей, такой маленькой, нежной… Ых…почему мне кажется, что там, где она до меня дотронулась, кожа начинает гореть? Но не от боли, а от желания, чтобы она коснулась еще раз…
- Госпожа… простите… - я все же рискну, ведь «учительниц» поблизости нет. При старших госпожах я бы молчал в тряпочку. – Госпожа, можно мне… возбудиться для вас?
- А если нет? – В ее голосе легкая ехидца. Перестала гладить, села на кровать чуть сбоку и смотрит. Матерь! Я с ужасом глянул туда же, куда сейчас направлен ее взгляд. Нет, я бы почувствовал, конечно, но с перепугу…
- Сначала застегни, – велела она, расправляя ремешки страпона. И через голову стянула платье. Мааатерь…
При всей ее миниатюрности, теперь, когда я увидел ее так… в этом совершенно сводящем с ума кружевном черном белье… вот так близко… когда под узором кружев жемчужно переливается золотисто-матовая кожа… и запах… она - точно не маленькая девочка, кто бы там что ни думал!!!
- Госпожа… - это я уже прохрипел, понимая, что все, пришел мне тот самый легендарный «йоптыть», который так любит поминать Найс. – Пожалуйста…
- Сначала застегни, потом возбудись, – непреклонность в ее голосе заставила меня застонать. – Или накажу.
- Накажите меня, госпожа… - меня хватило только на обреченный шепот. Сдаюсь…
- Какой нетерпеливый мальчик, – но в голосе ее нет презрения или отвращения, почему-то он кажется даже довольным. Я рискнул и вскинул глаза. Улыбается, Матерь! Госпожа улыбается! Я уже вообще ничего не понимаю. У меня там все колом уже стоит не просто без разрешения, вопреки прямому приказу!
- Застегни, а потом я решу, как буду тебя наказывать.
У меня руки дрожали, когда я затягивал на ней все эти ремешки, – госпожа выбрала довольно сложную систему креплений. Страпон был односторонним, крепился прямо поверх кружева, но так, чтобы касаться самого чувствительного. Я дотрагивался руками то до узорного кружева, то до нежной кожи и едва не стонал. И старательно не смотрел на вызывающе торчащий теперь из ее тела ствол анфаллоса. Мля, какой же здоровый…
Госпожа встала. Страпон вызывающе качнулся у меня прямо перед глазами. Я сглотнул.
- Колени шире, – команда сопровождалась красноречивым жестом, приказывающим мне вернуться на прежнее место. Мааатерь…
Лайри:
Он был таким… забавным. У него глаза двигались, как у котенка, когда перед носом бумажкой на веревочке водишь. Только Ройс следил не за бумажкой, он глаз не сводил с бежевого латексного анфаллоса, особенно когда я встала, и тот качнулся перед лицом парня. Зрачки расширены… Губы покусывает и молчит, только дышит глубоко. Страшно? Хорошо… мне нравится!
На самом деле я не собиралась особенно его мучить, когда за его спиной выбирала себе игрушку. Просто все остальные анфаллосы с креплениями, или, как их принято называть, чтобы отличать от тех, что без креплений – страпоны, были двусторонними. А я… как-то не дошла еще до этой стадии даже с Найсом, всегда мягко уводя игру в сторону, когда он… как бы так сказать… нет, не пытался куда-то не туда двигаться, но оказывался опасно близко к моей девственности со своим языком и пальцами. Ну да, да, я разрешила ему ласкать меня не только так, как принято у наложников, но и руками, потому что мне самой это очень нравилось. Только вот этой чертовой дефлорации я боюсь и пока не придумала, как решить эту проблему. Самой? Ну нет, как-то это глупо и неправильно. Ничего, я что-нибудь соображу. Скоро.