Некоторые подданные остались на Лайтларке.
Однажды Айсла спросила Старицу, зачем кому-то оставаться на острове в условиях почти постоянной зачарованной бури.
«Сила острова – в его крови и костях, – ответила она. – Лайтларк продлевает наши жизни, дает нам доступ к мощи, гораздо большей, чем наша собственная. И что гораздо важнее… для многих Лайтларк – это дом».
Диких там не осталось. Помощи от своего народа Айсла не получит.
Она тут совсем одна.
– Не волнуйся, – насмешливо сказал глубокий голос рядом с ней. – У меня тоже нет восторженных поклонников.
Айсла внимательно изучала реакцию толпы: люди смотрели на Грима с понятной смесью страха и презрения. Он выглядел как воплощение ночи, его одежда казалась шелком, сотканным из тени. Если на диких на Лайтларке смотрели свысока, то сумрачных, похоже, откровенно ненавидели и вообще никогда не принимали на острове, согласно урокам Терры и Поппи. У них была своя земля, оплот, который они берегли многие тысячелетия.
Однажды разразившаяся война между сумрачными и Лайтларком тоже наложила отпечаток на отношения народов.
Хотя Айсла не повернулась к Гриму, она чувствовала на себе его взгляд. Это действовало на нервы. По коже будто пустили необъяснимый электрический разряд.
– Я уверена, что дома ты получаешь более чем достаточно внимания.
Она вежливо улыбнулась толпе, проверяя, как они отреагируют. Некоторые настороженно ответили тем же. Другие заметно отшатнулись при виде ее, искусительницы, пожирающей сердца. Айсла не удивилась. Она воплощала все, что считалось под запретом. Одна лунианка закрыла глаза своему ребенку и начертила в воздухе знак, словно отгоняя демона.
– Да, – признал он. – И все же я чувствую некое… неудовлетворение.
Айсла проигнорировала его. Она не собиралась разгадывать шарады Грима, что бы он ни имел в виду. У нее была своя игра.
Внутреннее убранство замка выглядело так, словно там вспыхнуло солнце и залило стены своим сиянием – ода солярианцам, которые его построили. Все было золотым. Мягкий солнечный свет лился из высоких окон, наполняя холл сиянием, которое отражалось от гладкого, блестящего пола. Айсла прищурилась, словно все еще находилась не в помещении. Высоко над ними в кольце канделябра пылал бушующий огонь, вместо кристаллов мерцали языки пламени.
Правитель солярианцев не вышел поприветствовать их. Не мог, даже если и хотел, в чем Айсла очень сомневалась. Солярианцы были прокляты никогда не чувствовать солнечного тепла и не видеть дневного света – их обрекли сторониться того, что давало им силу. Король Лайтларка оставался заперт во тьме своих покоев и мог выходить из них только ночью. В этом, думала Айсла, они похожи. Она тоже провела много времени в заточении.
Им поклонилась женщина в серебре стелларианцев. Несколько слуг, стоявших за ней, последовали ее примеру. Каждый правитель получал сопровождающего на все время турнира.
– Для нас честь проводить вас в покои.
Гостей отвели в совершенно разные части замка. Подальше друг от друга. Айсла не знала, что и думать. Это сделали умышленно: как учила ее Терра, каждая мелочь в Столетнем турнире что-то да значила.
Одна юная стелларианка медленно, чуть боком подошла к ней – так ребенок мог бы подкрадываться к свернувшейся змее.
– Миледи, – сказала она таким тихим голосом, что Айсле пришлось наклониться, чтобы расслышать, отчего девушка вздрогнула. Айсла очень постаралась не закатить глаза. Неужели девушка действительно думала, что гостья примется лакомиться ее сердцем тут же, посреди холла? Ее народ – дикие, но они не животные.
– Следуйте за мной.
– Айсла, – поправила она, глядя в напряженную спину девушки, когда та с заметным беспокойством понеслась вперед. Айсле, скорее всего, понадобится ее помощь, а значит, нужно как-то заслужить доверие служанки. – Зови меня Айсла.
– Как пожелаете, – пробормотала девушка.
Она повела Айслу вверх по широкой лестнице, проходившей через центр замка и спускавшейся в невероятное сплетение коридоров, которые переходили друг в друга и, как мосты, друг через друга перекидывались. Но, в отличие от ее дворца в Новоземье Диких, этот становился все более замкнутым, чем дальше она шла. Он напоминал ей переплетение лазов в пещере. Или темницу. Айсла вдруг представила себе короля древним зверем, запертым во тьме. Заблудившимся в лабиринте собственного замка. Они дошли до участка, где не было ни единого окна. В коридорах стало холоднее, стены здесь казались толще.