Ходить в «Студию 54» означало в своем роде вызов моральным устоям. Рубелл с Хальстоном обожали скользить по тонкому льду, нащупывая крайнюю точку общественной терпимости, и осознание опасности быть пойманными за чем-то недозволенным представлялось еще даже более соблазнительным, нежели не быть пойманным за этим. Для Хальстона и Рубелла их «русской рулеткой» стал секс без презерватива и сопряженный с этим риск подцепить какое-нибудь заболевание. Некоторое из того, что делали эти двое, в какой-то момент станет слишком рискованным искушением судьбы, и в конечном итоге они оба пали жертвами собственной глупой самонадеянности.
Тем не менее Рубелла доконали не наркотики, не выпивка, не секс в полуподвале. И не «чемпионаты» по эякуляции, когда официанты и гости соревновались, кто из них выпустит струю спермы на большее расстояние, призом в которых служил отдых в обществе Рубелла. И не вечеринка в «сто первом» для гомиков одной жаркой ночью, когда Хальстон, в декольтированном платье и на каблуках, принимал у себя Рубелла, нарядившегося по этому случаю в алое платье, усыпанное блесками и с разрезом на боку, в котором Лайза выступала в мюзикле «Акт». (Один репортер, который божился, что слова не проронит о вечеринке в «сто первом», не сдержался и проболтался-таки об оргиях в спальных комнатах и россыпях кокаина и наркотических таблеток.)
В конечном итоге причиной крушения империи Рубелла явилось то самое обстоятельство, которое в свое время сгубило и Аль Капоне, еще одного тирана общественных нравов, считавшего, что он выше каких-либо писанных и неписанных правил. Немезидой Рубелла стала самая что ни на есть заурядная банальность в лице налоговой службы и ее воплощение — мужчина средних лет в костюме-тройке. Рубелл не сумел устоять перед искушением принять участие в телевизионном ток-шоу, где принялся во всеуслышанье хвастать, как ловко он водит за нос налоговое ведомство.
Летом 1979 года представители ФБР уже вовсю допрашивали Рубелла, Хальстона и множество других. Рой Кон пытался оградить Рубелла от «светившей» ему тюрьмы, но не смог. И поэтому накануне закрытия «Студии 54» и отправки Рубелла в тюрьму для белых воротничков, Хальстон сделал то единственное, что еще было в его силах. Он закатил в «Студии 54» прощальную вечеринку, на которой пела Дайана Росс. Это был своеобразный реквием по определенной эпохе и определенным людям, ведь окружающие начали косо посматривать на мальчишеские выходки и то неуважение к системе, благодаря которым завсегдатаи этого заведения и приобрели все свои богатства и неплохо устроились в обществе.
В карикатуре, помещенной 29 мая 1978 года в «Нью-Йоркере», намекалось, что Хальстона, а возможно и Лайзу, можно списать со счетов. На рисунке была изображена женщина, беседующая с мужем за завтраком. Вот ее слова: «Мне приснилось, что я сижу на собрании Национального Совета Безопасности, и представь себе, кого я там вижу — Лайзу Миннелли и Хальстона!»
Хальстон близко к сердцу воспринял эту карикатуру и все, что за ней стояло: «Вы видите и слышите, как обо всех рассказывают самые безумные вещи — но ведь я человек, как и любой другой, — жаловался он. — Ну, может быть, не совсем такой, как все. Я больше бываю на публике, меня чаще фотографируют. Порой это даже действует на нервы. Всем известно, кто я такой, но ведь я не знаю, кто они такие».
Сказать по правде, можно усомниться в том, было ли Хальстону известно, кто он такой в действительности.
Прощай, Джек — здравствуй, Марк
В последние две недели января 1978 года Лайза совсем слегла — по мнению врачей, с пневмонией — и поэтому сначала оказалась в одной из нью-йоркских больниц, а затем на техасском курорте, причем все это время Джек не отходил от нее ни на шаг, чтобы ежедневно следить за ее состоянием. Некоторые, однако, считали, что никакая это не пневмония, а лишь следствие ночных оргий, кокаина и Мартина.
Спустя три недели, 24 февраля, Джек и Лайза официально объявили о расторжении их четырехлетнего союза. Тому имелось немало причин, в том числе ее увлечения Барышниковым и Скорсезе и многое другое. Джек считал, что их разъезд — явление временное, и они с Лайзой вскоре воссоединятся. Именно с этой целью он покинул их квартиру с видом на Центральный парк и поселился в другой в том же самом доме, чтобы иметь возможность еще видеться с Лайзой.
Но у нее был свой взгляд на вещи. По ее мнению, раздельное проживание служило лишь преамбулой к разводу. Ей не хотелось иметь соседом бывшего мужа, так что она переселилась в старую свою квартиру на Восточной Пятьдесять Седьмой улице, которую когда-то делила с Питером Алленом. Иск о разводе был подан в апреле. Джек и в конце их взаимоотношений проявил ту же галантность, что и в начале. Он наотрез отказался публично комментировать поведение Лайзы во время супружества, все ее увлечения и сердечные дела. Вместо этого он твердил, что просто их жизненные пути разошлись, и развод — благо для них обоих. На протяжении всех последующих лет Джек и Лайза оставались в дружеских отношениях, в отличие, например, от той отчужденности, которая возникла между Лайзой и Питером. Лайза не раз в первые годы после развода обращалась к Джеку за советом и моральной поддержкой. Лайза снова вышла замуж в декабре 1979 года; Джек от души пожелал ей счастья, заодно воспользовавшись этим как возможностью публично объявить о своих отношениях с актрисой Лики Вагнер.