Но внутренний голос нашептывал Джуди, что все именно так и произойдет. Как выразилась сама Лайза: «Невозможно быть дочерью Винсенте Миннелли и Джуди Гарленд и в конечном итоге найти себя в страховом деле или торговле недвижимостью».
«Я тотчас поняла, что к чему, – вспоминала Джуди. – По-моему, она решила пойти в шоу-бизнес еще сидя у меня в животе, недаром она так толкалась. Когда пришла та телеграмма (сообщавшая о предстоящем приезде Лайзы), то первое, что мне пришло в голову, было: «Господи, да этот ребенок летит ко мне за тридевять земель и всю дорогу репетирует, что будет говорить» . И тогда я тоже начала репетировать, что мне ей сказать, причем в голову лезли всякие банальности о том , что ей следует непременно вернуться в школу.
Не успел самолет приземлиться, как Лайза сбежала по трапу и сразу бросилась ко мне. Я тотчас выпалила: «Лайза, почему бы тебе не пойти в шоу-бизнес?» И мы бросились друг дружке на шею и расплакались прямо у всех на виду, мы так и стояли – зареванные и счастливые».
Теплые чувства между матерью и дочерью нередко все же соседствовали с некоторой натянутостью, а в дальнейшем их отношениям предстояло претерпеть значительные перемены. Лайза говорила, что больше не нуждается в матери, как раз в тот момент, когда Джуди Гарленд поняла всю свою привязанность к старшей дочери. Желая казаться сильной, Джуди заключила с Лайзой своеобразную сделку: «Что ж, если тебе и впрямь очень хочется – давай дерзай. Но при одном условии: от меня никаких денег – даже не заикайся. Теперь, детка, ты сама себе хозяйка».
«Детке» в ту пору было всего шестнадцать. Мать, можно сказать, резала по живому, но сей факт служит наглядной иллюстрацией ее настроений в тот момент. Лайзу это, конечно, больно задело, но она не желала отступать от задуманного. Кроме того, в глубине души она надеялась, что если уж станет совсем туго, мать не бросит ее наедине со своими проблемами. Джуди отлично понимала, через какие муки надо пройти, чтобы прочно занять место в сердце рядового американца; ей самой пришлось сыграть милую, невинную девчушку, бредущую по Желтой Кирпичной Дороге со своим верным Тото. Она не забыла, что, между прочим, кандидаткой на эту роль первоначально была Ширли Темпл, поскольку Джуди выглядела старше своих лет. Когда же роль все-таки досталась ей, для съемок приходилось марлей плотно перебинтовывать грудь, чтобы казаться помоложе. Не забыла Джуди и зловредных выходок своих партнеров по фильму, всей душой ненавидевших малолетнюю нахалку, посягнувшую на их славу. Реальность оказалась грустной и изматывающей, зато иллюзия сработала, и Джуди вошла в дома миллионов людей по всему свету.
И вот теперь юная шестнадцатилетняя особа, между прочим, ее собственная дочь, начинает профессиональную карьеру, когда матери всего через несколько месяцев стукнет сорок.
Джуди уже вряд ли могла претендовать на образ юной, полной жизненных сил Дороти. Более того, всего несколько месяцев назад, 23 апреля 1961 года, в «Карнеги-Холл» состоялось рождение другой, новой Джуди Гарленд. Образ Дороти пережил трансформацию в культовую фигуру, которая будет доминирующей в отпущенные ей свыше годы жизни. В качестве концертной исполнительницы Джуди завоюет сердца американских гомосексуалистов, точно так же, как то позднее удалось Бетт Мидлер и Джейн Оливер. Позднее она так отзовется по поводу этой странной, однако глубокой привязанности: «Когда я умру, на Файер-Айленде наверняка приспустят флаг»*. До конца ее дней между Джуди и публикой на концертах будет неизменно царить любовь.
*Файер-Айленд – узкая песчаная отмель длиной 48 км, тянущаяся вдоль южного берега острова Лонг-Айленд. Место отдыха в мае-октябре.
Но когда одна любовь только расцветала, другая, наоборот, увядала и чахла, а в конечном итоге вылилась в ожесточенную тяжбу за право опекать Лорну и Джои, причем на какие ухищрения только не шли, чтобы лишить женщину законного права на своих детей. Лайза в это время продолжала свое восхождение к славе, но для матери то будут четыре с половиной года тяжких испытаний. По иронии судьбы, они как бы заново разыгрывали роли из картины «Родилась звезда».
Сид клятвенно заявил в суде, что Джуди не в состоянии справиться с материнскими обязанностями – она-де «эмоционально неуравновешенная личность, которая только за годы их совместной жизни около двадцати раз покушалась на самоубийство. По крайней мере трижды за год и многочисленное количество раз до этого она принимала сверхдозы барбитуратов. Шесть раз ею предпринимались попытки самоубийства путем перерезания запястий, локтевых вен, горла».
Боль и унижение продолжались – теперь целая армия бывшей прислуги и прочих прилипал открыто заговорили о ее пристрастии к алкоголю, буйстве и злоупотреблении наркотиками. Один из свидетелей утверждал, будто однажды Джуди разделась донага перед администрацией отеля.
В свою защиту Джуди заявила, что Сид грешил рукоприкладством, и она серьезно опасается за свою жизнь. Наконец, в 1965 году на День Благословения, Джуди получила долгожданный развод. Оба младших ребенка также остались с ней.
Тем временем шестнадцатилетняя Лайза обосновалась в Нью-Йорке, деля квартиру с разными своими знакомыми – например, с Таней Эверитт, вместе с которой они посещали актерский класс, и Таниным братом Трейси, который танцевал в постановке «Как преуспеть в бизнесе, не прилагая особых стараний». У Лайзы имелись 100 долларов сбережений и та «счастливая» пятидолларовая купюра, которую она получила на сцене «Паласа», исполнив вместе с матерью «Суони». Начало карьеры для Лайзы оказалось не из легких, однако она не желала отступаться даже после того, как ее со скандалом выкинули из знаменитой «Барбизонки», а вещи конфисковали в счет уплаты долгов. В ту ночь Лайзе пришлось переспать в Центральном парке, но она дала себе слово, что добьется успеха, не полагаясь на родительскую помощь. Фрэнк Синатра, первым навестивший ее после появления на свет, потихоньку послал Лайзе 500 долларов, чтобы как-то помочь ей продержаться первое время, однако гордость не позволила ей принять этот дар и Лайза отослала деньги назад.
Не сказать, чтобы Лайза была красавицей, денег у нее тоже не водилось, но зато у нее имелось нечто более ценное: два имени – Джуди Гарленд и Винсенте Миннелли. Лайза была вынуждена взяться за два дела одновременно. Чтобы прокормить себя, она подрабатывала манекенщицей для таких журналов, как «Севентин», и одновременно старалась добиться успеха на сцене. Изо дня в день приходилось заниматься одним и тем же – постановка голоса, актерское мастерство, танец и поиск ролей в театрах. Подрабатывая манекенщицей, Лайза смогла самостоятельно платить за квартиру и оплачивать учебу. К счастью для нее, молодежная мода была такова, что отлично подходила к ее внешности. Лайза даже удостоилась целой статьи в «Ти Ви Гайде».
Что касается сценического мастерства и танца, Лайза, подобно многим детям из актерских семей, вскоре сделала для себя открытие, что если благодаря имени перед ней открываются двери, при отсутствии таланта этого все равно будет явно недостаточно, особенно когда хочется добиться настоящего признания. Вот что она вспоминает: «Первые мои роли достались мне отнюдь не благодаря таланту. Просто здесь сработало имя моей матери плюс любопытство».
Однако вскоре стало ясно, что талантом бог ее не обделил. Как ни странно, первой это разглядела Джуди, услышав в феврале 1963 года, как дочь читает стихи на вечере поэзии, посвященном творчеству Роберта Фроста. Обычно Джуди старалась не появляться на концертах с участием Лайзы, поскольку ей не хотелось привлекать внимание к своей особе. Однако после посещения вечера поэзии Фроста у Джуди появилась и другая причина: ей не хотелось лишний раз признаваться себе в том, что дочь теперь, можно сказать, наступает ей на пятки и притом весьма успешно. Критики восторженно отозвались о чтении Лайзы, назвав его мощным и проникновенным. Именно этот свой талант Лайза всеми силами старалась отшлифовать, когда брала уроки у таких признанных мастеров своего дела, как постановщик голоса Дэвид Сорен Колльер и преподаватель сценического мастерства Герберт Бергхоф, через чьи руки прошли несколько десятков начинающих талантов, таких, например, как Бетт Мидлер.