Девочка, все еще шмыгавшая носом и вытиравшая глаза, по пояс стояла в прозрачной воде. Только сейчас Ёсихико заметил, что она проникает в щель в каменном дне колодца и питает маленькие цветки пастушьей сумки.
— А-а, но некоторые мои слезы впитываются в землю или испаряются. А, и еще сюда попадает дождевая вода, так что это не совсем так… — вмешалась покрасневшая Накисавамэ-но-ками. — Я… я ничего не умею, кроме как плакать, и совершенно не помогаю людям, в отличие от других богов…
Ее глаза вновь увлажнились. Когане бросил на нее взгляд и прищурился.
— Только ты способна взять на себя часть людской печали. Не прибедняйся.
— Во-во. Это же насколько доброй надо быть, чтобы отбирать половину грусти всех людей! — тут же добавил Ёсихико, опасаясь, что богиня сейчас вновь заплачет.
Ему и без того хотелось пожаловаться, что богиня не должна быть похожа на маленькую девочку, но то, что девочка оказалась еще и плаксой, совсем выбивало его из колеи.
— С-спасибо вам! Я и подумать не могла, что услышу такие слова от достопочтенного Хоидзина из Киото и не менее достопочтенного лакея! Я… я не…
В конечном счете Накисавамэ-но-ками вновь разрыдалась. Ёсихико с Когане переглянулись и дружно вздохнули.
— Итак, Накисавамэ-но-ками. Каков твой заказ?
Стоило богине, наконец, успокоиться, как Когане вновь опередил Ёсихико и задал вопрос.
— Когане, ты достал. Дай уже хоть раз мне спросить, — бросил Ёсихико и кисло глянул на лиса.
Все-таки звание лакея, пусть и заменяющего, дали именно Ёсихико, а не ему.
— О, неужели в тебе пробудилась совесть лакея?
— Тут не столько совесть, сколько то… что у меня свой сценарий разговора есть.
— Если мы будем говорить по твоему сценарию, просидим тут до ночи.
— Да нет же, мне тоже хочется узнать подробности заказа до захода солнца!
— А-а-а, п-пожалуйста, не ругайтесь! — остановила уже привычный спор Накисавамэ-но-ками. — Д-давайте жить дружно. Наверняка даже люди и боги могут подружиться!
В ее глазах снова появились слезы. Ёсихико в спешке прижал к себе Когане и погладил его по пушистой макушке.
— Н-ничего страшного, у нас такое постоянно! На самом деле мы видишь как ладим? Правильно я говорю, Когане?
— ...Я тебе это еще припомню, — буркнул заметно взлохмаченный Когане.
— Ну так что, какой у тебя заказ? — еще раз спросил Ёсихико.
От нерешительности Накисавамэ-но-ками замолчала, затем заговорила медленно, тщательно подбирая слова:
— К-как совершенно правильно сказал глубокоуважаемый Хоидзин, моя работа состоит в том, что я сижу в колодце и плачу, принимая на себя половину печали людей Японии. П-поэтому я уже очень давно не покидала колодца.
— ...Э? Выбраться не можешь? — уточнил Ёсихико, сводя брови.
До сих пор он считал, что колодец просто играл роль ее дома, но все, видимо, сложнее.
— Раньше мне разрешали покидать его несколько раз в год, но… Я родилась из слез Идзанаги-но-ками19, когда он оплакивал смерть Идзанами-но-ками20. Сначала я жила в родниках, но примерно полторы тысячи лет тому назад поселилась в этом колодце.
Об Идзанаги и Идзанами слышал даже Ёсихико, плохо разбиравшийся в богах. Ни одна легенда о сотворении Японии не обходилась без этой пары.
— П-полторы тысячи лет в одном колодце?.. — на автомате повторил Ёсихико.
Он услышал слишком великое число, чтобы представить себе весь срок, но по крайней мере понял, что в этом колодце она живет с незапамятных времен. Ёсихико еще раз посмотрел на девочку в колодце и подумал: неужели она провела здесь в одиночестве так ужасающе много времени?
— Я ни капли не возмущена ролью, которую уготовил мне Идзанаги-но-ками, но поскольку высшие боги позволили мне пусть даже всего один раз обратиться за помощью к лакею, я очень, очень хочу кое о чем попросить.
НакисавамэН-но-ками сцепила ладони перед грудью и посмотрела на Ёсихико из глубин колодца. Увидев, как сильно она сжала пальцы, тот напрягся. Видимо, в душе девочка таила очень сильное желание.
— В б-былые времена, когда мне выдавалась свободная минутка, я могла покидать колодец, но теперь мои силы иссякли. Став маленькой девочкой, я уже почти тысячу лет не выбиралась наружу. Круг неба над головой — вот и весь мой мир.
Накисавамэ-но-ками указала пальцем вверх, и Ёсихико поднял голову. Ясное зимнее небо казалось ему бескрайним, но девочка видела лишь его крохотную часть.
— Мне остается лишь слушать об окружающем мире от птиц и духов, что навещают меня. Я уже не могу вспомнить, как цветет сакура горы Ёсинояма, о которой мне столько рассказывают, каким бескрайним кажется голубое море, как щеки обдувает приятный ветерок…
Накисавамэ-но-ками говорила, изо всех сил напрягая тонкий голосок. Возможно, ее бледные руки и щеки толком и не знали солнечного света.
Долгие годы она день ото дня сидела здесь в одиночестве и лишь плакала. Ёсихико не мог даже представить себе такую жизнь. Он всегда считал, что жизнь богов полна свободы и развлечений.
— П-поэтому я… хотела бы, если можно, попросить… — Накисавамэ-но-ками свесила голову, подобрала слова и решительно подняла взгляд. — Пожалуйста. Пусть даже один раз. Мне уже не хватает сил выбраться отсюда.
И наконец, изо всех сил сдерживавшая слезы маленькая девочка озвучила заказ:
— Вытащите меня отсюда! Покажите мне внешний мир!
Часть 2
Поскольку связанные с сэцубуном21 празднования закончились еще в начале февраля, храм Онуси уже успел вновь наполниться спокойствием и привычным умиротворением. Ёсихико бывал здесь так часто, что священнослужители начали его узнавать и теперь при встрече не только здоровались, но и сразу сообщали, где искать Котаро. Однако сегодня Ёсихико остановился перед ториями, сложил руки на груди и протяжно хмыкнул. Когда пару дней назад он услышал просьбу Накисавамэ-но-ками, то первым делом попытался вытащить ее из колодца прямо там. Купив в ближайшем хозяйственном магазине веревку, он связал один из концов петлей, попросил девочку надеть ее на себя, а затем попробовал потянуть веревку на себя. Будучи бывшим бейсболистом, Ёсихико не жаловался на нехватку сил и решил, что уж младшеклассницу поднимет без особого труда.
Однако богиня оказалась неожиданно тяжелой. Ёсихико возился больше часа, но так и не смог высвободить ее из плена колодца.
— Чего стоишь? Разве ты не собирался зайти попросить помощи у гоннеги? — подал голос Когане, видя, что Ёсихико никак не хочет входить на территорию храма. — Выслушивать заказы — работа лакея, но никто не запрещает ему просить помощи у других. Конечно, иногда бывают случаи, когда заказ не признается выполненным потому, что лакей ничего не сделал сам.
— Ну, нет, я не собираюсь настолько наглеть, просто…
Ёсихико поморщился и посмотрел на лестницу по ту сторону торий.
Придя к достаточно простому выводу, что если не получается одному, надо позвать подмогу, он пришел попросить помощи у Котаро, но теперь подумал о том, что его друг не увидит Накисавамэ-но-ками. Когда Ёсихико попросит его помочь кое-что вытащить из колодца, Котаро наверняка спросит, что именно они собрались вытаскивать. Если в ответ Ёсихико раскроет правду о работе лакея, но не представит доказательств, его прямо отсюда могут увезти в больницу. Слишком уж хорошо он знал, что его друг-священнослужитель умудряется сохранять потрясающе материалистичный взгляд на вещи.
— Видно, придется все-таки одному… — пробормотал Ёсихико, разворачиваясь. К его спине тут же подбежал удивленный Когане. — А вообще, почему эта малявка такая тяжеленная?
Ёсихико засунул руки в карманы куртки и посмотрел в небо. Вес богини однозначно не сходился с внешностью. Обычную школьницу Ёсихико спокойно поднял бы в одиночку.
19
Идзанаги (яп. イザナギ), Идзанаги-но микото — в синтоизме бог творения, супруг богини Идзанами
20
Идзанами (яп. イザナミ) — богиня творения и смерти в синтоизме, рождённая вслед за первым поколением небесных богов, супруга бога Идзанаги.
21
Сэцубун (яп. 節分 «разделение сезонов») — последний день каждого времени года, но чаще всего подразумевается день перед наступлением весны. Фактически — японский Новый год по лунному календарю, отмечается 3 февраля.