— Хонока! — Ёсихико тут же перепрыгнул через забор и снова позвал ее по имени, но голос не достиг спины девушки. — Что происходит?..
Ёсихико совсем запутался и нахмурился. Даже Ёсихико, буквально на днях познакомившийся с плаксивой и слишком бережно относящейся к чувствам других Накисавамэ-но-ками, уже не смог бы заставить себя бросить ее. Он хотел во что бы то ни стало исполнить ее скромное желание выбраться наружу. Хонока наверняка повстречалась с ней гораздо раньше и должна была прекрасно понимать ее мечту. Почему же сейчас девушка обратилась в бегство?
— ...Э?
Когда Ёсихико вздохнул и вновь вернулся к колодцу, он обнаружил на земле несколько синих цветков. Вероника персидская, обычный луговой цветок, который легко нарвать на окрестных полях. Раньше их здесь не было, а значит, цветы принесла Хонока. Подняв с земли один цветок, Ёсихико повернулся к колодцу. Он вспомнил, что недавно видел внутри колодца пастушью сумку. Откуда же у Накисавамэ-но-ками, никогда не выходившей наружу, взялись полевые цветы?
— Неужто… — пробормотал Ёсихико, когда у него появилась догадка. — Когане, подожди тут!
И Ёсихико бросился в погоню за голубым шарфом, притаптывая кроссовками сухой песок.
— ...Я познакомилась с Хонокой весной позапрошлого года, — начала неспешно рассказывать Накисавамэ-но-ками оставшемуся у колодца Когане, пока Ёсихико гонялся за Хонокой. — Она часто посещала Нару, поскольку здесь родилась ее мать, и иногда слышала мои песни…
Накисавамэ-но-ками все еще говорила неуверенно, вспоминая недавнюю реакцию Хоноки.
— Я т-так давно не встречала людей, которые бы меня видели, что не сдержалась и попросила ее об одолжении.
— Одолжении? — Когане наклонил смотревшую в колодец голову.
— Да. Я попросила ее сорвать и принести цветок. Любой… — вспоминая тот день, Накисавамэ-но-ками слегка улыбнулась. — Однако в ответ Хонока ушла, ничего не сказав. Я пала духом… и подумала, что повела себя нагло, вдруг попросив кого-то что-то для меня сделать…
Однако спустя полчаса на голову Накисавамэ-но-ками беззвучно упала фиалка. Маленькая, но очень красивая, с великолепными фиолетовыми лепестками. Накисавамэ-но-ками подняла голову, но не увидела, кто сбросил подарок. Она попыталась подать голос, но никто не ответил. Тем не менее, она не сомневалась, что цветок сбросила именно та девушка.
— Прошло несколько дней, и ко мне упал еще цветок, на этот раз лотос. Потом магнолия… Некто сбрасывал цветы, а я пыталась поговорить с ней. Я так давно ни с кем не разговаривала… а, п-правда на самом деле, это и не разговоры были. — Накисавамэ-но-ками покраснела и прикрыла рот ладошками. — Я говорила о себе и не получала ответа… Когда я впервые услышала голос Хоноки, в деревьях уже начали голосить цикады. Конечно, Хонока говорила мало… но я все-таки немного узнала от нее о мире снаружи колодца…
Когане бросил взгляд в ту сторону, куда убежал Ёсихико. Он, наконец, понял, что связывало Накисавамэ-но-ками и Хоноку.
— И часто она сюда приходит? — спросил Когане. Богиня кивнула.
— Д-да… и даже сейчас она продолжает носить цветы… Кажется, в школе ей не особо нравится… — Накисавамэ-но-ками ненадолго прервалась, чтобы получше выбрать слова. — Груз небесных глаз слишком тяжел для нее… трещина между ней и людьми, которые не видят богов и духов, со временем превратилась в глубокий овраг…
Когане прищурился. Он помнил слова Котаро о том, что Хонока ни с кем не пересекается и часто бывает в одиночестве. В мире людей нередко случается такое, что необычные становятся изгоями. Неважно, виноваты в этом достоинства человека или недостатки, ему остается лишь смириться, однако ситуация все равно сложилась непростая. Хотя, конечно, трения между людьми не находили понимания у Когане.
— Я у-уверена, она пожалела меня. Она увидела во мне, плачущей в одиночестве на дне колодца, отражение себя…
— ...Понятно, — ответил Когане и вздохнул.
Подумать только, что одинокая богиня и одинокая девушка встретились здесь и прониклись друг к другу чувствами.
— Уважаемый Хоидзин, Хонока очень добрая девушка. Поэтому в ней так много одиночества и печали… Она небесноглазая, но ничем не поможет помочь тем, кто исчезает на ее глазах. Хоноке не с кем разделить боль, ей приходится терпеть ее и жить дальше… — от мыслей о Хоноке Накисавамэ-но-ками прослезилась, затем чуть улыбнулась сама над собой. — Может, мне стало бы легче, если бы она жаловалась на то, что ей не нужны такие глаза...
Хонока никогда ни в чем не обвиняла Накисавамэ-но-ками. У нее не получалось высказывать эмоции, поэтому цветы она дарила с невозмутимым выражением лица.
— ...Я не могу растопить печаль, которая скопилась в ее сердце, — прошептала Накисавамэ-но-ками, глядя на свои маленькие ручки, а затем подняла взгляд на Когане. — Хонока почти не улыбается и не плачет. Однако я знаю, что в душе она обливается слезами постоянно. Сколько бы я ни плакала вместо нее, я не могу залечить ее раны…
Хоноке дали не только жизнь в этом мире, но и небесные глаза. До сих пор они сковывали ее словно проклятие.
Для чего ей глаза, если она не может спасти тех, кто исчезает?
Наказание, которое заслужили все люди, назначили ей одной.
— ...Только одну вещь я так и не понял… — Когане неспешно моргнул и посмотрел на богиню внутри колодца. — Судя по твоим словам, вы доверяете друг другу. Тогда почему ты в первую очередь не попросила ее вытащить тебя отсюда?
Может, Хонока и не справилась бы в одиночку, ничто не мешало Накисавамэ-но-ками поднять эту тему в разговорах. Однако если вспомнить реакцию Хоноки, она явно услышала об этом впервые.
— Почему же она сбежала? — тихо спросил Когане.
Накисавамэ-но-ками стиснула зубы и притихла. Наконец, она медленно и тихо проговорила:
— Потому что я… никогда не рассказывала ей о том, что хочу выбраться наружу… Возможно, Хонока сочла это предательством…
— Ты ведь могла догадаться, что этим все и кончится, разве нет? От близких людей желания не скрывают, — Когане прищурил зеленые глаза. — Или ты почему-то не могла ей рассказать?
Накисавамэ-но-ками шумно вдохнула. Видимо, слова Когане попали в точку.
Сожаление проступило на ее лице.
— Я… правда хотела посмотреть на внешний мир вместе с Хонокой. Я надеялась, что смогу хоть ненадолго увидеть надвигающуюся весну так же, как она… — Накисавамэ-но-ками моргнула, чтобы прогнуть подступившие слезы, и продолжила: — Но… но на самом деле…
Здесь ее голос сорвался и стал хриплым. Вместе с этим по щекам ее прокатились крупные слезы.
— Достопочтенный Хоидзин… я обязана извиниться перед лакеем… — богиня посмотрела в небо, даже не пытаясь вытереть слезы. — Н-на самом деле я…
Слезы падали на дно колодца и расходились кругами по скопившейся воде.
Затем Накисавамэ-но-ками озвучила правду. Когане вздохнул и вновь посмотрел туда, куда убежал Ёсихико. Пока что тот не возвращался.
— ...Как же ты поступишь, Ёсихико?.. — протянул Когане, покачивая хвостом.
Часть 4
— М-мне очень неловко за мою дерзость, ведь мы только познакомились…
В тот день, когда Хонока, привлеченная звуками загадочной песни, заглянула в колодец, она увидела внутри похожую на маленькую девочку богиню. Та быстро догадалась о таланте Хоноки и заговорила, глядя на девушку влажными глазами:
— ...Не могли бы вы сорвать мне цветок?
Полная безмятежных сельских пейзажей земля рядом с домом матери Хоноки всегда приносила девушке умиротворение. Поступив в старшую школу, она стала часто приезжать сюда, чтобы сбежать от городского шума, причем нередко одна. Холмы, деревья и вода мягко улыбались ей, дарили душевный покой и комфорт.