— К тому же м-мне казалось, что меня накажут, если я скажу, что стараюсь ради Хоноки… — робко объяснила Накисавамэ-но-ками вскоре после того, как ее вытащили из колодца. — М-мой долг — принимать печаль многих людей… Поэтому я думала, что высшие боги не одобрят особое отношение к одному человеку. Я искренне прошу прощения у достопочтенного лакея за то, что сказала неправду!
Накисавамэ-но-ками поклонилась так низко, что чуть не коснулась лбом колен.
Другими словами, она провела не только лакея, но и высших богов, которые одобрили заказ.
— Страшные вещи она совершила, — пробормотал Когане, шедший сбоку от Ёсихико, и вздохнул. — Не стоит так играть с лакеем и высшими богами, какая бы сильная нужда тебя ни толкала. Более того, я не понимаю, как бог может считать человека другом.
Выслушав как всегда суровую отповедь Когане, Ёсихико кисло улыбнулся и шмыгнул носом.
— Ты знаешь, мне на самом деле кажется, что высшие боги как раз все понимали.
Он никак не мог отделаться от мысли, что боги одобрили заказ, прекрасно понимая все обстоятельства. Впрочем, заказ уже остался позади, а трения между богами Ёсихико не касались. На странице с именем Накисавамэ-но-ками уже стояла красная печать в форме слезы.
— Та-ак, сначала в продуктовый за зеленым луком и мирином22. Затем в хозяйственный за мешками для мусора и отбеливателем… Эх, что ей мешало в один супермаркет меня отправить?.. — ворчал Ёсихико, глядя на листок, исписанный знакомым маминым почерком.
Возможно, она заставила его сходить по двум магазинам, просто чтобы пожурить за такой долгий сон.
— Не забудь про пирожок, десерт и шампунь, — добавил Когане, буравя Ёсихико зелеными глазами.
— ...Откуда взялись пирожок и десерт, я догадываюсь, но шампунь? — Ёсихико на всякий случай еще раз перечитал листок и даже перевернул. — Тут про него не сказано.
— Естественно. Но мне он нужен.
— А? Зачем он тебе?
За мыслью о том, когда Когане заразился чистоплотностью, Ёсихико снова чихнул. Видя, что лакей ничего не понимает, Когане наморщил морду и сурово на него посмотрел.
— Уже забыл, как вчера после колодца прижимался ко мне и причитал о том, как тебе холодно?
Хоть Ёсихико и вспомнил, но все равно шмыгнул носом и свел брови.
— Нет, я помню, как пользовался твоей шерстью, но шампунь здесь при чем?
Когане словно сравнивал Ёсихико с грязью. Удивительная бессердечность с учетом того, что, как правило, ночевали они на одной постели.
— Если бы ты просто грелся за мой счет, я бы, так и быть, стерпел. Но ты ко всему прочему решил высморкаться в меня! Измазал соплями мой великолепный хвост!
— А-а, это поэтому ты вчера весь день из ванной не вылезал?
Ёсихико успел было решить, что после случая с Сукунабиконой-но-ками лис пристрастился к горячей воде.
— Знаешь, скольких трудов мне стоило избавиться от той засохшей гадости?!
— Понял-понял, прости. Кста-ати, если ты уже избавился, зачем тебе шампунь?
— Где гарантия, что такого не повторится впредь?! С тобой ни в чем нельзя быть уверенным! Добудь мне какой-нибудь с кипарисом, алоэ, на худой конец с сандалом! Почему-то цветочные ароматы мне…
— А, Хонока.
— Ах ты-ы-ы! Сюда слушай!
Пропустив крик Когане мимо ушей, Ёсихико помахал Хоноке, шедшей ему навстречу. Школьная неделя закончилась, так что сегодня она надела серое платье из тонкой шерсти, поверх него накинула белое пальто, а на шею, как обычно, намотала голубой шарф. В руках она несла два длинных свертка, обернутых газетами.
— ...Привет.
От ее бледного лица как всегда веяло холодом, но все-таки она посмотрела на Ёсихико чуть теплее, чем раньше.
— Привет. Куда идешь? — спросил в ответ Ёсихико, однако Хонока не стала отвечать и несколько неуклюжим движением протянула ему один из свертков. — Э? Это что, мне?
Хонока кивнула, так что Ёсихико неуверенно взял подарок в руки. Он оказался на удивление легким. Аккуратно развернув газеты, Ёсихико ощутил характерный кисло-сладкий запах.
— Слива, — безошибочно опознал аромат Когане, остановившийся у ног Ёсихико.
Под оберткой оказалась сливовая ветвь с маленькими белыми цветками.
— ...Осталась лишняя после занятий по садоводству, — очень тихим голосом проговорила Хонока, словно оправдываясь. Затем она задумчиво наклонила голову и, наконец, добавила: — ...Спасибо.
В это короткое слово она вложила все свои чувства.
Хонока вновь посмотрела на Ёсихико, и тот невольно отвел взгляд. По какой-то причине он никак не мог успокоиться, когда небесноглазая девушка обращала на него внимание. Безусловно, часть причины крылась в ее красоте, но…
— Да нет, это ты мне вчера очень помогла. Спасибо… А, и за подарок спасибо.
Он не смог бы исполнить заказ без ее помощи. В конечном счете, вмешательство Хоноки привело к тому, что Накисавамэ-но-ками не смогла осуществить свой изначальный план, но вместо этого укрепила дружбу с девушкой, так что жаловаться никто не собирался. А сливовую ветвь Хонока наверняка дарила в знак благодарности.
Наконец, Хонока попрощалась еще одним кивком и вновь зашагала. Наверняка второй сверток с таким же воплощением весны она собиралась отнести к колодцу богини. Ёсихико стал понемногу понимать эту неразговорчивую девушку с каменным лицом.
— Ну что, пойдем? — проводив глазами Хоноку, Ёсихико опустил взгляд на пушистого лиса.
— Лучше сначала пирожок и десерт, а потом шампунь.
— Ладно-ладно.
— А то ты их забудешь, если на потом оставим.
— Да понял я.
Человек и бог зашагали дальше. Они вдыхали февральский воздух и чувствовали в нем легкий сливовый аромат.
Глава 4. Дела семейные
Часть 1
Господин мой Окунинуси, о Ятихоко-но-микото-но-ками. Мужем пребываете вы в сем миру и, несомненно, обретете столько жен, что привечать вас будут на каждом мысу, на каждом брегу. Но мне уготована судьба женщины, и посему нет для меня мужчин кроме вас, нет других мужей…
(из “Записок о деяниях древности”)
Началась вторая декада марта. На сакурах по дороге к святилищу Хэйан23 уже набухали бутоны, а дни стали заметно теплее. Тем не менее, стоило солнцу зайти, как на улицы Киото возвращался зимний, пробирающий до костей холод, напоминавший, что одно время года еще не вполне сменилось другим.
В один из таких дней Ёсихико посетил вечеринку по случаю увольнению коллеги по работе. Нельзя сказать, чтобы он так уж сильно дружил с коллегами, среди которых встречались как подростки, так и люди, которым уже перевалило за шестьдесят, но Ёсихико не считал их чужими. Они непринужденно побеседовали в баре и, наконец, разъехались на последних поездах.
Ёсихико уехал на метро, пересел на наземный поезд, доехал до ближайшей к дому станции и трусцой направился домой, сражаясь с полуночным морозом. Какое-то время продолжавшиеся усилия его матери по сбору и отсылке купонов от сосисок наконец-то дали плоды, и вся их семья, за исключением Ёсихико, отправилась в трехдневную поездку к онсену. Поездка планировалась заранее, и Ёсихико не взяли с собой как раз потому, что он не мог пропустить сегодняшнюю встречу с коллегами.