Порывшись ещё в бумагах, Ёдзи вернулся в дальнюю комнату и уставился на полку, забитую кучей файлов.
— А-а, Нанами — это ведь сестра Оно, правильно? — спросил Ёсихико через открытую перегородку, поглядывая на документы, которые Ёдзи оставил возле него.
Он вспомнил, что это имя упоминал отец Тацуи.
— Да-да. Она тоже выучилась на священника и увлечённо изучала семейные легенды, чтобы стать достойной наследницей. И вот однажды в гостях у потомственных благодетелей храма она нашла в их старых вещах дневник эпохи Эдо. Там вроде бы была какая-то информация по короне Нагусы, поэтому она приносила мне распечатанные фотографии, чтобы я перевёл с них текст.
— Что? Это ведь важнейшая находка!
Ёсихико не удержался и заглянул в дальнюю комнату. Почему-то случайное обнаружение дневника в частном доме добавило истории правдоподобности в глазах Ёсихико.
— Это точно, но я не помню, куда его подевал…
С этими словами Ёдзи вытащил из полки файл с заголовком «Документы о Нагусе», но внутри был лишь каталог инвентаря храма. Достал коробку с надписью «Сведения о японской истории», но в ней вместо нужных материалов оказался словарь терминов синто. Наконец, попробовал выдвижной ящик под компьютером, но нашёл лишь письменные принадлежности и непонятно как затесавшиеся тюбики с горчицей и соусом чили.
— Уважаемый Ёдзи, вы случайно не из тех людей, у кого дома вроде бы прибрано, но вещи лежат в самых неожиданных местах? — поинтересовался Ёсихико.
Ёдзи ненадолго притих, но затем удручённо кивнул.
— Китадзима, помоги-ка! — бросил Ёсихико Амэномитинэ-но-микото, который совсем увлёкся чтением рукописей, привлекая его к непростым поискам.
Ему показалось, что если оставить Ёдзи одного, тот будет искать находку Нанами целую вечность.
— Нанами всегда лучше меня разбиралась, где здесь что лежит… — протянул Ёдзи, собирая в стопку вывалившиеся из щели между полок новостные листы храма.
Ёсихико тем временем выгребал из первого попавшегося файла со словом «Нагуса» в названии непонятно как угодившие туда листовки фестиваля сименаваплетения18. Слова Ёдзи натолкнули его на мысль.
— Вы что, встречались с Нанами?
Ёдзи застыл с раскрытым ртом. Его лицо мигом покраснело.
— Ч-ч… Что, с чего бы? К-конечно, нет!
— Тогда какие у вас были отношения?
— Как какие… Просто мы долго друг друга знали. И вообще, зачем ты спрашиваешь?
Ёдзи настолько разнервничался, что выронил новостные листы, а пока пытался поднять, ударился головой о край стола. Понять его было так легко, что все кроме него сразу догадались, что между Ёдзи и Нанами действительно было что-то большее, чем дружба, пусть и не любовь. Однако у Ёсихико эта новость вызвала смешанные чувства, ведь Нанами до сих пор прикована к постели. Как же чувствовал себя Ёдзи все эти годы?
— О?
Ёдзи бездумно дёргал ящики стола, пытаясь скрыть своё смятение. Какое-то время Амэномитинэ-но-микото смотрел на него с улыбкой, а потом вдруг опустил взгляд на книгу в своих руках и заметил торчащие из неё бумаги. Достав их, он понял, что это небрежно сложенные и втиснутые между страниц листы А4.
— Случайно не это?
Когда они расправили листы, то увидели, что это фотографии страниц старой книги. Будь это ксерокопия, качество, конечно, было бы выше, но текст всё равно вполне читался. Правда, он был на древнекитайском, так что Ёсихико ничего не понял.
— А! Да-да, это оно!
Ёдзи с улыбкой взглянул на листы, которые нашёл Амэномитинэ-но-микото, затем провёл пальцем по тексту.
— И что тут написано? — торопливо спросил Ёсихико.
— Гм… почти ничего интересного. Может, и зря искали, — угрюмо обронил Ёдзи, продолжая водить пальцем. — Автор этого дневника писал о деревне, в которой живёт. Да, он упоминает легенды о Тобэ Нагусе, но мы с отцом Тацуи знали их и раньше… А, хотя, вот тут… — Ёдзи раскрыл глаза чуть шире и перевёл: — «Тобэ Нагуса, сиречь благословенная жрица с короной цвета киновари…».
Ёсихико услышал, как ахнул Амэномитинэ-но-микото.
— Киновари… — прошептал бог. — То есть корона Нагусы была красной…
Теперь и Ёсихико почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Всё-таки не зря интуиция подсказала ему про цвет.
— Тогда что это за белая кандзаси?.. — озадаченно спросил Ёсихико и переглянулся с Амэномитинэ-но-микото.
Если корона Нагусы красная, то что означает белая кандзаси? Она выглядела слишком чистой, чтобы предположить, что краска облупилась с годами, а в остальном два украшения выглядели совершенно одинаково.
— Отец Оно что-нибудь говорил насчёт этого текста? — поинтересовался Ёсихико.
— На самом деле, я ещё не успел ему показать, — Ёдзи виновато отвёл взгляд. — Думаю, он пока не знает, что корона была красной. К тому же пока сложно сказать, была ли она красная целиком или только частями. И уж тем более можно долго спорить о том, считать ли дневник достоверным источником…
Ёдзи будто старался замять тему, чем удивил Ёсихико. И кстати, почему он будто бы забыл о существовании этого дневника, пока сюда не пришёл Ёсихико? По-хорошему, такой находкой надо было поделиться с отцом Тацуи в самую первую очередь, но вместо этого он спрятал страницы в книге, словно хотел, чтобы их никто никогда не нашёл.
— Почему вы ему ничего не сказали? — неуверенно спросил Амэномитинэ-но-микото. — Мне кажется, человек, который пишет такие подробные работы, будет рад новому источнику.
Ёдзи забегал глазами, словно пытался найти нужные слова.
— Нанами попала в аварию на следующий день после того, как принесла эти фотографии…
— В аварию?.. — шёпотом повторил Амэномитинэ-но-микото, бледнея на глазах.
От дуновения вентилятора зашелетесли уголки бумаг в руках Ёдзи.
— Она не знает древнекитайского, поэтому принесла мне на перевод. Я сказал, что это мог бы сделать и её отец, но она заявила, что хочет его удивить, и оставила, чтобы забрать на следующий день, но… потом уже стало не до дневника. Я забыл о нём до сегодняшнего дня… а может, просто старался не вспоминать.
Под конец Ёдзи перешёл на бормотание и грустно улыбнулся. Эти фотографии невольно напоминали ему о несчастном случае, который случился с Нанами.
— Как удивительно, что этот дневник вдруг понадобился, — Ёдзи достал из шкафа фоторамку. — Может, это Нанами напоминает, чтобы я его всё-таки изучил?
На фотографии был изображён какой-то летний фестиваль. Позади аттракциона с ловлей шариков из воды стоял Ёдзи, детишки в юкатах и улыбающаяся молодая девушка в синем кардигане и с веером в руке.
— Это и есть сестра Оно?..
Конечно, будучи девушкой, она выглядела гораздо ласковее брата, но многие черты были практически одинаковыми, особенно большие глаза.
— Не может быть...
Услышав этот шёпот, Ёсихико поднял голову.
— Китадзима?
Стоявший рядом Амэномитинэ-но-микото неотрывно таращил глаза на фотографию, почти не дыша.
— Я не думал, что увижу тебя здесь… — проговорил бог дрожащим голосом со слезами на глазах.
Ёсихико не стал ничего спрашивать и затаил дыхание, поскольку уже догадался, в чём дело.
— Тётя Нана… — прохрипел Амэномитинэ-но-микото то же самое имя, которым она представилась.
***
— Нанами…
Его любимая дочь лежала в палате, подключённая к трубкам, и смотрела в потолок.
— Ну же, Нанами, скажи: «Нанами Оно». Это твоё имя.
Отец повторил давно въевшиеся в голову слова, которыми он уже столько раз обращался к девушке. Медсёстры тоже изо всех сил пытались разговорить её, хоть и понимали, что она не ответит. Но она должна была их слышать, поэтому они продолжали подражать отцу, и тот был благодарен медсёстрам за то, что они не теряют надежду.
— Нанами. Нанами. Ну же, простое слово, три простых слога. Это мама придумала твоё имя, помнишь?