— Можете подержать, — намекнул Амэномитинэ-но-микото, и отец Тацуи поднял шкатулку дрожащей рукой.
Почему-то он даже затаил дыхание и достал из кармана синий платок, словно не хотел касаться древности голыми руками. Лишь затем он поднял белое украшение с фиолетовой подложки.
— Какая красота…
Ракушки на кандзаси приятно звякнули, словно пробуждаясь от долгого сна. От этого звука в заваленной хламом гостиной будто повеяло лесной свежестью.
— Несмотря на долгие годы исследований, вы приняли эту кандзаси за корону Нагусы, но я вас понимаю, ведь она как две капли воды похожа на рисунок, — сказал Ёсихико, глядя на украшение в руках отца Тацуи. — Но если корона Нагусы была красной, то что это за кандзаси?
Теория о том, что белая кандзаси и есть корона Нагусы, могла поставить точку во всём деле. Она объясняла и женщину в снах бога, и его страх перед украшением.
— Эта кандзаси — сокровище моей семьи, — заговорил Амэномитинэ-но-микото, продолжая речь Ёсихико. — Наши далёкие предки были связаны с Амэномитинэ-но-микото, но никто не знает, что это за украшение и почему оно оказалось у нас.
Бог продолжал старательно отыгрывать человека по имени Китадзима.
— Я очень хочу знать, что это за украшение. Оно как две капли воды похоже на корону Нагусы, поэтому наверняка было изготовлено в ту же эпоху. И раз так… — взгляд бога стал пронзительнее. — Эта кандзаси застала не только моих предков, но и Амэномитинэ-но-микото.
Отец Тацуи уставился на Амэномитинэ-но-микото ошалелым взглядом. Похоже, он разглядел в нём родственную душу исследователя древностей.
— Если корона Нагусы была красной, то это может быть копия, изготовленная позднее. Прошу прощения, но я не умею определять возраст вещей на глаз, — сказал отец Тацуи, положил кандзаси обратно в шкатулку и медленно выдохнул, расслабляя плечи. — Но если это ровесница короны, то она может быть некрашеной, или же краска облупилась. Так что эта кандзаси тоже могла быть короной, но кого-то менее знатного.
— Менее знатного? — переспросил Ёсихико.
— Да, — отец Тацуи кивнул. — Ты ведь знаешь о системе двенадцати знатных рангов, которую установил принц Сётоку?
Вопрос был задан таким тоном, что Ёсихико пришлось ответить «Конечно» и приторно улыбнуться. Разумеется, он слышал про принца Сётоку, но система двенадцати рангов осталась в смутных воспоминаниях об уроках истории. Взгляд сидевшего с противоположный стороны стола Когане был как никогда укоризненным.
— Суть системы в том, что каждому рангу полагается корона своего цвета. Вот и здесь могло быть то же самое — красная корона принадлежит верховному правителю, прочие цвета обозначают другие ранги и должности.
— Понятно… — пробормотал Ёсихико.
Если Тобэ Нагуса была своего рода гендиректором этой земли, то в её подчинении могли быть начальники отделов, департаментов и прочий топ-менеджмент. Но если это так, разноцветных корон должно быть много. Неужели обстоятельства сложились так, что до наших дней дожила только белая?
— Хорошо, но как тогда кандзаси оказалась у сторонников Амэномитинэ-но-микото? — напомнил бог. — Он ведь был врагом Тобэ Нагусы, не так ли?
Был ли он врагом сказать пока сложно, но в те времена Амэномитинэ-но-микото однозначно выступал на стороне армии Дзимму. Сейчас же он нервно сидел рядом с Ёсихико. Поскольку кандзаси принадлежит ему, вряд ли это какая-нибудь копия.
— Мы уже спрашивали об этом у Ёдзи перед тем как прийти к вам, — добавил Ёсихико. — Он сказал, что материалов по Амэномитинэ-но-микото практически нет. Некоторые даже сомневаются в существовании этого бога.
Отец Тацуи сложил руки на груди, подумал и закивал.
— Да, Ёдзи сказал вам правду. Во всех моих материалах имя Амэномитинэ-но-микото упоминается лишь в контексте передачи ему власти в Кинокуни. Больше его нигде нет. Даже если предположить, что у него с Тобэ Нагусой были какие-то отношения, в наше время никакими документами этого уже не подтвердить.
— Не подтвердить, да?.. — Ёсихико растерялся, не ожидав такого однозначного ответа.
— Этому есть веские причины, — продолжил отец Тацуи, глядя на него. — Если между Тобэ Нагусой и Амэномитинэ-но-микото были близкие отношения, в общепринятой истории их бы точно не демонстрировали. Никто бы не стал «позорить» Дзимму доказательствами того, что бог, которого он оставил управлять Кинокуни, имел отношения с казнённой Тобэ Нагусой.
— Другими словами, документы просто не могли уцелеть… — проговорил Ёсихико и содрогнулся, осознав всю бездонность проблемы. — И это как-то связано с вопросом о том, была ли Тобэ Нагуса убита в бою или же признала поражение?..
Отец Тацуи кивнул, неотрывно глядя на Ёсихико.
— Теорию капитуляции Тобэ Нагусы помимо меня поддерживали тесть и его отец. Кроме того, они утверждали, что этому есть документальные свидетельства, — он опустил глаза на край стола, вспоминая старые разговоры. — Но никто этих документов так и не нашёл. Они пропали ещё на заре Мэйдзи, ни тесть, ни его отец так и не отыскали их. Возможно, эти документы помогли бы что-то узнать об Амэномитинэ-но-микото, но… — отец Тацуи глубоко вздохнул. — Я вовсе не пытаюсь спорить с официальной историей. Это могучая гидра, и я не хочу бороться с её бесконечными головами, настаивая на своей правоте. Я просто пытаюсь спасти от забвения легенду о том, что Тобэ Нагуса была ласковой матерью всем нам…
Слова кольнули Ёсихико, и он понял — прямо сейчас отец Тацуи говорил от чистого сердца.
Вот чего на самом деле желает человек, пытающийся сохранить полузабытые предания.
— Спасти от забвения… — пробормотал Амэномитинэ-но-микото таким тоном, словно речь шла о спасении его самого.
Ведь его тоже забывали, причём не только люди, но и он сам.
— Что-то мы с вами засиделись. Давайте я довезу вас до станции, местные автобусы в такой час уже не ходят, — сказал отец Тацуи, глядя на настенные часы, и поднялся с пола.
Ёсихико тоже встал и испустил протяжный вздох. За сегодня они почти никуда не продвинулись, но с другой стороны — разве можно так просто разобраться в делах, которые произошли больше двух тысяч лет назад?
— Ты ведь Китадзима, да? — спросил отец Тацуи, когда бог обувался возле двери. — Прошу, очень прошу, береги эту кандзаси. Если можно, отдай на изучение в какое-нибудь надёжное учреждение, но это не тот вопрос, в котором я могу настаивать.
Услышав эту сердечную просьбу, Амэномитинэ-но-микото бережно прижал фуросики-цудзуми к груди.
— Я пока попробую поизучать её сам. И если окажется, что это выцветшая корона Нагусы…
Ёсихико как раз открыл дверь, впуская в дом влажный ночной воздух.
Гудение насекомых, кваканье лягушек.
Запах земли и травы.
Амэномитинэ-но-микото улыбнулся слишком мягко для своей внешности.
— ...то я обязательно отдам её вам.
Отец Тацуи вытаращил глаза. В них тут же появились слёзы, и он быстро заморгал.
— Спасибо…
Когане выскочил наружу, проскользнув мимо ног Ёсихико. Лакей посмотрел вслед удаляющемуся хвосту, затем на тёмное небо. Звёзды Млечного Пути струились по нему белой дымкой.
Часть 4
— Какое запутанное дело… — тихо высказала Хонока впечатления от рассказа.
На следующий день Ёсихико связался с Хонокой, вкратце доложил ей о ходе расследования, а потом встретился после подработки. Хонока слушала рассказ молча и после него ещё какое-то время раздумывала.
— В итоге я вчера вернулся почти под полночь… — пожаловался Ёсихико. — А потом с утра работал. Сам виноват, конечно, что так долго ждал настоятеля, но от этого не легче…
Ёсихико откинулся на спинку дивана и отпил холодный кофе.
Стоял ранний вечер, в забегаловке было почти не протолкнуться от школьников, пришедших за прохладой. Вернее, ещё больше было студентов, поскольку рядом находился университет. Надвигались промежуточные экзамены, поэтому некоторые даже сидели с разложенными конспектами.