На этот раз все получилось так, как он рассчитывал. По прошествии семи месяцев Сальваторе Луканиа получил свободу и прощение. Видимо, те, кто держал его под замком, посчитали, что он в достаточной мере исправился. Но, как бы там ни было, для себя Сальваторе твердо решил, что больше не станет связываться с наркотиками. Это дело представлялось ему слишком ненадежным.
За воротами тюрьмы стояло такси. С радостным ревом из салона выскочили Фрэнк Костелло, Мейер Лански и Багси Сигел: «С возвращением, Саль, с возвращением!» Рассматривая друзей, Сальваторе отметил про себя, что они одеты с подлинно гангстерским шиком: лихо сдвинутые на бок фетровые шляпы, яркие галстуки, длиннополые плащи.
— Ну, как идут дела, ребята?
— Отлично, черт побери, отлично! Едем, мы приготовили для тебя кое-что особенное.
Торжество в честь возвращения Сальваторе состоялось на съемной квартире в Центральном округе Манхэттена. Фрэнк Костелло с гордостью показал ему ящик французского шампанского «Моэ Шандон», которое стоило бешеных денег — пятьдесят долларов за бутылку — и было по карману только очень богатым людям.
— Смотри, все самое лучшее — для тебя, — хрипел Костелло, — это напиток миллионеров, дружище.
Сальваторе был действительно растроган и прочувствованно произнес:
— Хорошо, когда есть друзья. Настоящие друзья.
Багси открыл бутылку и разлил вино. Костелло поднял бокал:
— Саль, я пью за твою долгую и свободную жи…
Глаза сицилийца внезапно сверкнули демонической яростью. Не контролируя себя, он вскочил и как следует тряхнул Фрэнка за лацканы дорогого пиджака.
— Вот что я скажу тебе, приятель…
Отпустив ошеломленного Костелло, он обернулся к притихшим Багси и Мейеру.
— Вот что я скажу всем вам… С сегодняшнего дня вы будете звать меня Чарли. Чарли, запомнили? А если кто все же не запомнил, пусть пеняет на себя: имя такого придурка я напишу на его могиле.
Пока Фрэнк, Мейер и Багси пытались сообразить, что это вдруг случилось с Сальваторе, тот одним глотком осушил бокал шампанского, выпив таким образом сам за себя, за свое новое имя. Смущенный Костелло вновь поднял бокал:
— Гм, о’кей. Нет проблем, Чарли, я пью за твою долгую и свободную жизнь.
— За тебя, Чарли, — присоединились Багси Сигел и Мейер Лански.
Сицилиец довольно кивнул и выпил вместе со всеми. Праздничный вечер завершили в одном из самых фешенебельных борделей на 42-й улице. Это заведение славилось своими девочками на весь Нью-Йорк.
— Мы «Банда четырех», — втолковывал друзьям Фрэнк Костелло, — потому что нас теперь четверо.
Это была старинная традиция преступного мира Нью-Йорка, да и не только Нью-Йорка: находить для своих шаек звонкие, крутые названия. Такие, чтобы у законопослушных осликов тряслись поджилки.
— Сейчас самое время действовать, Чарли, — продолжал Костелло. — Наша 108-я улица считается территорией Рика Альфано[3], но он боится даже нос высунуть из своей норы — люди Саетты и Чиро Террановы охотятся за ним по всей Малой Италии.
Чарли Луканиа кивнул:
— Я кое-что слышал об этом. В Хэмптоне говорили, что сицилийцы начали большую чистку — ripulitura.
— Не чистку, — покачал головой Костелло, — идет большая война. Дон Игнацио Саетта открыл кран крови. Он хочет стать «numero uno». Все пять семейств его поддерживают. Пока. Дальше совместных действий против каморры у них договоренности нет. Я так думаю: когда Альфано исчезнет, сицилийцы начнут рвать друг друга.
— У них на это хватит ума, — пренебрежительно ответил Чарли. Несмотря на свое сицилийское происхождение, он отказывался уважать Общество Чести и его сильно устаревшие законы.
— Пока идет война, у нас есть шанс прибрать к рукам уличный рэкет. Габолотты[4] боятся выходить на работу — сицилийцы убивают каждого, неважно капо ли, солдат ли. Уже две недели никто не платит за защиту во всем квартале. Мы могли бы заняться этим. Дело стоящее.
Чарли немного подумал.
— Но если сицилийцы победят, то займутся уже нами. Ведь это будет ИХ ТЕРРИТОРИЯ. А если победит каморра, с нас сдерут шкуру живьем. Такие вещи не прощают.
— Я все продумал, — заторопился Костелло, — война ведь не закончится завтра, а за это время мы, во-первых, создадим себе имя и, во-вторых, сделаем достаточно денег, чтобы потом прибиться к какой-нибудь сильной команде. Тогда нас никто не тронет.
— Что же это за шайка, о которой ты говоришь? — поинтересовался Чарли.
3
Энрико Альфано, неаполитанец, возродил «каморру» на американской земле. Был убит сицилийцами из семьи Саетта. Все его владения перешли к победителям.