— Это я знаю, — обиделся Бигмэн. — Вы думаете, я совсем невежда?
— Я просто объясняю. Это пятнышко расположено на северном полюсе, а другое — на южном, где Разделитель почти не сдвигается по мере вращения Меркурия вокруг Солнца. На экваторе Разделитель сдвигается на семьсот миль в одном направлении за сорок четыре дня, а затем на семьсот миль обратно за следующие сорок четыре дня. Здесь же его сдвиг составляет лишь около полумили, вот почему это подходящее место для обсерватории. Солнце и звезды неподвижны. В любом случае, Черно-белая гора достаточно далеко отсюда, так что только верхняя половина ее бывает освещена. Когда уходит солнце, гора погружается в темноту.
— И сейчас, — заметил Лаки, — освещена только вершина.
— Только один-два фута сверху, но и они скоро потемнеют. Она будет вся черная день или два, по земному времени, потом свет начинает возвращаться.
Даже в течение того времени, что он говорил, белое пятно уменьшилось до размеров точки, которая горела, как яркая звезда.
Все трое ждали.
— Посмотрите в сторону, — посоветовал Майндс, — чтобы глаза привыкли к темноте.
Прошло несколько томительных минут, прежде чем он сказал:
— Ладно, пошли назад.
Лаки и Бигмэн так и сделали. Некоторое время они ничего не видели.
А затем пейзаж стал словно кровавым. Или, во всяком случае, часть пейзажа. Сначала возникло лишь ощущение красного цвета. Потом что-то удалось разобрать: гору неправильной формы, увенчанную пиком. Сейчас вершина была ярко-красной, книзу красный цвет становился все темнее и терял яркость; у подножья было все черно.
— Что это? — спросил Бигмэн.
— Солнце, — ответил Майндс, — опустилось сейчас как раз настолько, что, если смотреть с вершины горы, над горизонтом видны только корона и протуберанцы. Протуберанцы — это водородные струи, которые поднимаются на тысячи миль над поверхностью Солнца, они всегда ярко-красные, но обычно Солнце поглощает цвет протуберанцев.
Лаки кивнул. Из-за густоты атмосферы с Земли протуберанцы тоже можно было увидеть только во время полного затмения или с помощью специальных инструментов.
— А вот это, — тихо добавил Майндс, — называют «красным призраком Солнца».
— Итак, у нас есть два призрака, — неожиданно сказал Лаки, — белый и красный. Это из-за них вы взяли с собой бластер, мистер Майндс?
— Что? — вскричал Майндс. Затем возмущенно спросил: — О чем вы говорите?
— Я говорю, — сказал Лаки, — что пора бы вам объяснить, зачем вы нас привели сюда. Наверное, не для того, чтобы полюбоваться видами, иначе вы не стали бы брать с собой на прогулку по пустой необитаемой планете бластер.
Майндс ответил не сразу. Выдержав паузу, он спросил:
— Вы ведь Дэвид Старр?
— Совершенно верно, — спокойно ответил Лаки.
— Вы член Совета Науки. Тот, кого называют счастливчиком Лаки Старром.
— Совершенно верно, — снова ответил Лаки с некоторой неохотой, так как члены Совета Науки избегали известности.
— Значит, я не ошибся. Вы один из их лучших исследователей, и должны выяснить, что происходит с программой «Свет».
Губы Лаки сжались и вытянулись в ниточку. Ему совсем не хотелось, чтобы об этом так легко догадывались.
— Может быть, и так, может быть, нет. Зачем вы привели меня сюда?
— Я знаю, что это так, и привел вас сюда, — Майндс прерывисто дышал, — чтобы сказать вам правду, прежде чем другие наговорят вам много-много лжи.
— О чем?
— О неполадках… (ненавижу это слово) неполадках, связанных с программой «Свет».
— Но вы могли сказать мне об этом под Куполом. Зачем было вести меня сюда?
— На это есть две причины, — ответил инженер. Он дышал все так же прерывисто. — Во-первых, все они считают, что в этом виноват я. Они считают, что я не справляюсь с программой и напрасно перевожу деньги. Я хотел увести вас от них. Понимаете? Я хотел, чтобы вы не слушали их раньше, чем выслушаете меня.
— Почему они должны считать, что виноваты вы?
— Они считают, что я слишком молод.
— Сколько вам лет?
— Двадцать два.
Лаки Старр, который был немногим старше, спросил:
— И вторая причина?
— Я хотел, чтобы вы прониклись ощущением Меркурия. Я хотел, чтобы вы впитали в себя… — он замолчал.
Прямая и высокая фигура Лаки в ярком скафандре выделялась на фоне мрачной поверхности Меркурия, и молочный свет короны, «белый призрак Солнца», отражался в металлических пластинах, прикрепленных к плечу.
— Хорошо, Майндс, допустим, я верю, что не вы виноваты в провале программы. Кто же виноват?