– Хочу вас предупредить, – сообщил темноволосый, – как только мы сойдем с орбиты станции, то гравитация начнет резко нарастать. Если вы почувствуете приступ тошноты…
– Тошноты?! – зарычал Бигмен. – Ты, земноводное, да я уже в детстве держал такие перегрузки, какие тебе и теперь не снятся!
Он оттолкнулся пальцем от стены, скрутил медленное сальто и замер так, что башмаки повисли ровно в дюйме над полом, а палец уперся в ту же самую точку.
– Вот так-то! Попробуй-ка, сделай такое, когда будешь чувствовать себя в хорошей форме!
– Слушай, приятель, – ухмыльнулся помощник, – что ты по пустякам разоряешься…
– По пустякам?! – немедленно вспыхнул Бигмен. – Ты, поваренок, какого… – но рука Лакки легла на локоть Бигмена, и окончание фразы повисло в воздухе.
– До встречи на Венере, – хмуро распрощался начальник. Тор, все еще ухмыляясь, кивнул и последовал за шефом в нос корабля, в рубку.
Бигмен, чей гнев моментально испарился, недоуменно обернулся к Лакки:
– Слушай, что у них за усищи? Я таких длинных в жизни не видал.
– На Венере так принято, – пояснил Лакки. – Там все с такими ходят.
– Хм, – задумался Бигмен, потирая свою безусую губу, – а интересно, как бы я с ними выглядел?
– Ну, отрасти, – усмехнулся Лакки. – Глядишь, и лица видно не будет.
Он уклонился от кулака ринувшегося на него Бигмена, и тут пол под ногами дрогнул – «Чудо Венеры» отошло от станции. Каботажник развернулся носом в сторону планеты и начал путь по спиральной траектории, которая вскоре опустит их на поверхность.
Лакки Старр почувствовал, как, наконец, расслабляется, едва только корабль стал набирать скорость. Его коричневые глаза прикрылись веками, умное, правильное лицо расслабилось. И хотя он был высок и на вид казался хрупким, но только казался – мышцы Лакки отличались стальной крепостью.
Лакки изведал в жизни уже многое. И хорошее, и дурное. Своих родителей он потерял еще в детстве, их убили пираты возле Венеры, примерно там, где он находился теперь. Воспитали его друзья отца – Гектор Конвей, ныне глава Совета Науки, и Аугустус Генри, начальник Отдела Совета.
Они готовили Лакки к тому, чтобы в один прекрасный день он смог бы стать Советником, членом Совета Науки, организации мощной, осведомленной и в то же время самой скрытной во всей Галактике.
И год назад, окончив Академию, он стал полноправным Советником и вошел в ряды тех, чья профессия – способствовать развитию человечества и бороться с врагами цивилизации. Он стал самым молодым Советником за всю историю и, кажется, оставался им по сей день.
В своих первых схватках он победил. В пустынях Марса и среди мрачных скал пояса астероидов враги были повержены.
Но борьба со злом и преступлениями – дело не одного дня, и вот снова тревога, снова творятся темные дела, на этот раз – на Венере, и все тем более сложно, что обстоятельства происходящего известны далеко не полностью.
– Я не уверен даже в том, что это Сириус опять мутит воду против Солнечной Конфедерации, – сказал, почесав за ухом, Гектор Конвей, Главный Советник. – А ну как это просто мелкий разбой? Наш представитель на Венере пытается разобраться…
– А вы не послали туда кого-либо из наших спецагентов? – спросил Лакки, который только что вернулся с астероидов.
– Послали, – кивнул Главный Советник, – Эванса.
– Лу Эванса? – темные глаза Лакки радостно блеснули. – Он мой однокашник. Он великолепен…
– Вот как? А наш резидент на Венере требует его отзыва. Отзыва и расследования дела о коррупции.
– Что?! – Лакки в негодовании вскочил на ноги. – Дядюшка Гектор, это немыслимо!
– Что же, слетай туда сам и во всем разберись. Как?
– О Боже со всеми твоими ангелами и архангелами, что за вопрос! Мы с Бигменом летим, как только «Метеор» подготовят к полету.
И вот уже Лакки видит в иллюминаторе, как над Венерой простирается ночная тень. Через час планета погрузится в полную темноту. Все звезды закрылись гигантским диском Венеры.
Вскоре они вновь оказались на освещенной стороне планеты, только в иллюминаторе дарил уже серый цвет, поскольку корабль приближался к поверхности, облачность была не видна. По сути, корабль начал уже входить в нее.
Бигмен в это время успешно разбирался с гигантским бутербродом с курицей.
– Тьфу, – сказал он, прикончив его и вытерев губы, – не хотел бы я сейчас тащить корабль вниз сквозь эту муру.
Вышли наружу и зафиксировались крылья, теперь корабль использовал атмосферу и характер полета резко изменился: корабль стало трясти то вверх, то вниз, как если бы они съехали с асфальта на булыжную мостовую.