Я до сих пор точно не знаю, чем она занималась и откуда у нее столько сведений о фиарах. А предположение о том, что мама работала на научную компанию, которая проводила секретные эксперименты по слиянию животного генома с человеческим и которая создала кровожадных монстров, я просто отметала в сторону.
Мама, какой я ее знала, никогда не стала бы участником столь отвратительного и аморального эксперимента.
— А можно узнать — над чем? Неужели все происходило тут, в обычной клинике для животных? — поинтересовалась я, окидывая взглядом комнату, в которой мы находились.
Стены из стали блестели под ярким светом ламп, окон не наблюдалось, а под потолком в каждом углу были подвешены камеры видеонаблюдения.
Ко мне медленно подкрадывалось осознание. Клиника была вовсе не обычной.
Это я сразу не заметила, потому что все мое внимание было занято раненым зверем, который сейчас спал в огромной клетке. И та тоже была сооружена по самым новым технологиям — из бриллиантовой стали, с автоматическим замком. И в ней под потолком висели несколько крохотных камер видеонаблюдения.
— В обычной клинике, верно. Занимались мы тем, что лечили животных, — ответил профессор. В его голосе прорезались издевательские нотки, а грустная улыбка сменилась едва заметной ухмылкой. — Неужели Эрика тебе не рассказывала? — уже серьезным тоном поинтересовался он.
Я лишь пожала плечами и продолжила рассматривать странную комнату. В подобном месте мне еще никогда не приходилось бывать.
Бервест, Первый квартал, бизнес-комплекс «Игла»
Идан
Через тонированные окна высотки, которые по идее должны были отзеркаливать солнечный свет, все равно пробивались тонкие лучики и блестящими пятнами ложились на темную лакированную поверхность пола. В струйках света кружили частички пыли, медленно оседая на офисную мебель.
Я сидел на совещании и раз за разом прокручивал в голове самый сладкий в моей жизни поцелуй. Зверь внутри тихо скулил, давая понять, что сестра Маргариты тоже пришлась ему по вкусу. Но я это и так знал — чувствовал. Ведь с той самой минуты, как я отпустил девушку из объятий, зверь тосковал по ней. Он, как и я, до сих пор отчетливо помнил вкус спелой вишни и свежесть леса, хрупкое девичье тело в моих руках и ее трепетные губы. Я невольно прикоснулся к щеке, вспоминая звук пощечины, эхом пронесшийся по лестничному коридору, и легкое жжение на коже.
— Господин Белевский, могу я рассчитывать на вашу поддержку? — сиплый голос городского судьи отвлек меня от мыслей.
Инг Матссон — самый молодой судья в мировой истории, родом из ледяных краев государства Брель. Чистокровный брельиец. Сдержанный, холодный, расчетливый и до скрежета зубов воспитанный.
Таких людей, как он, жаждущих власти и наживших себе маленький ее кусочек, лучше держать на коротком поводке. Поэтому я и выбрал его на должность городского судьи.
Ко всему прочему, ходил слух, что Инг Матссон — это его ненастоящее имя, что он сбежал из родной страны. Доказательств этому я не нашел, однако, если данная байка является правдой, могу предположить — господин Матссон мужчина не робкого десятка. И скорее всего, эта пикантная сплетня была распущена специально. Своего рода прикрытие. Иначе почему за ним еще не явились брельские власти? Он ведь здесь как на ладони…
По сведениям, которые сумела-таки добыть для меня Анна, господину Матссону в своей стране (заметьте, одной из самых экономически-развитых стран мира) жилось очень даже припеваючи: три молоденькие жены, собственное имение и мега-успешный бизнес по поставке воды из ледников по всему миру.
Поэтому с момента, когда пару лет назад был убит судья нашего города и господин Матссон проявил интерес к новоиспеченной должности, я не перестаю задаваться вопросами: почему чистокровный брельиец покинул свою страну (а нам всем известно, что случается это очень и очень редко, уж больно патриотичный они народ), каковы его цели и на кого он работает?
Я посмотрел на молодого господина Матссона, с иголочки одетого, стоявшего с гордой осанкой у противоположной стороны длинного стола. В черноте его глаз скрывалась какая-то тайна. Да и пованивало от него немного. В просторном зале для собеседований, где безостановочно работали несколько кондиционеров, вспотеть можно лишь в случае, если человек взволнован.
А господин городской судья был, по-видимому, крайне взволнован.
Я четко слышал его частое сердцебиение. Такой ритм выбивали несколько сердец в зале, но у Матссона пульс был ярче, чем у остальных. Судья явно что-то скрывал.