Выбрать главу

— Ты все еще встречаешься с этим милым молодым человеком? С этим красавцем? Не помню, как его зовут. Он однажды приходил сюда за тобой.

— Ты имеешь в виду Питера?

— Встречается, встречается, — сказала Эйнсли неодобрительно. — Он ее монополизировал.

Эйнсли сидела скрестив ноги, а ребенка посадила себе на колени, чтобы он не мешал ей зажечь сигарету.

— Значит, есть надежда, — мрачно сказала Клара. — Кстати, угадай, кто приехал? Лен Слэнк. Он мне звонил на днях.

— В самом деле? Когда он вернулся? — Меня задело, что он не позвонил мне.

— Говорит, что неделю назад. Пытался тебя разыскать, но не мог узнать твой новый номер.

— Мог бы позвонить в справочное, — недовольно сказала я. — Интересно было бы на него посмотреть. Как он? Надолго приехал?

— Кто это? — спросила Эйнсли.

— Он не твой тип, — быстро сказала я. Действительно, они с Эйнсли никак не подошли бы друг другу. — Это наш старый приятель по колледжу.

— Он уехал в Англию и работал на телевидении, — сказала Клара. — Не знаю, что именно он там делал. Симпатичный парень, но ужасный бабник. Обожает соблазнять молоденьких девочек. Говорит, что когда девушке больше семнадцати, она для него уже слишком стара.

— Знаю я таких, — сказала Эйнсли. — Ужасные зануды.

Она потушила сигарету — вдавила ее в землю.

— По-моему, он потому и вернулся, — сказала Клара, слегка оживившись, — что запутался там с очередной девчонкой. Он и уехал-то в Англию из-за одной пикантной истории.

— Вот как? — сказала я без малейшего удивления.

Эйнсли вскрикнула и пересадила ребенка на траву.

— Намочила на платье! — сказала она недовольно.

— Да это, знаешь ли, с ними бывает, — сказала Клара. Ребенок начал вопить, и я осторожно подняла его с травы и передала Кларе. Я была готова оказывать ей помощь и поддержку — но лишь до определенных пределов.

Клара принялась тормошить девочку, приговаривая:

— Ах ты кишка пожарная! Намочила на платье маминой подруге, а? Эйнсли, это отстирывается, мы просто не хотели в такую жару надевать резиновые штанишки, правда, мой маленький гейзер? Не верьте рассказам о материнских инстинктах, — угрюмо добавила она, обращаясь к нам. — Может быть, и можно научиться любить своих детей, но не раньше, чем они станут похожи на людей.

На крыльце появился Джо с кухонным полотенцем, заткнутым за пояс наподобие передника.

— Кто-нибудь хочет пива перед обедом? — предложил он.

Мы с Эйнсли обрадованно кивнули, а Клара сказала:

— А мне немного вермута, милый. Ничего не могу пить, кроме вермута, желудок к черту расстраивается. Джо, возьми Элен в дом и переодень, ладно?

Джо спустился с крыльца и взял ребенка.

— Кстати, — сказал он, — вы тут не видели где-нибудь Артура?

— О, господи, куда опять девался этот негодяй? — сказала Клара, когда Джо исчез в доме. Вопрос был, кажется, задан чисто риторически. — Не иначе как он научился открывать калитку. Вот чертенок! Артур! Иди сюда, мой миленький, — позвала она без особого воодушевления.

В конце узкого, как коридор, сада висело белье, почти достававшее до земли; оно закачалось, раздвинулось, и мы увидели грязные кулачки Клариного первенца Артура. На нем, как и на Элен, не было ничего, кроме коротких штанишек. Он замер и с сомнением поглядел на нас.

— Иди сюда, миленький, мама посмотрит, в каком ты виде, — сказала Клара. — И не трогай чистые простыни, — неуверенно добавила она. Артур побрел к нам по траве, высоко поднимая босые ножки. Трава, наверное, щекотала ему ноги. Слишком широкие штанишки каким-то чудом держались под его толстым животиком с торчащим пупком, сморщенное личико выражало сосредоточенность.

Вернулся Джо с подносом.

— Я ее посадил в корзину для белья, — сказал он. — Пусть поиграет с защипками.

Артур добрел до нас и, по-прежнему хмурясь, стал возле Клариного стула.

— Что это ты такой сердитый, мой дьяволенок? — спросила Клара. Она протянула руку и потрогала его штанишки. — Так я и знала, — вздохнула она. — То-то он притих. Отец, твой сын опять наделал в штаны. То есть не в штаны, а даже не знаю куда. В штанах ничего нет.

Джо раздал нам стаканы, потом опустился на колени и твердо, но ласково сказал Артуру:

— Покажи папе, куда ты наделал.

Артур поглядел на него, явно не зная, улыбнуться ему или заплакать. Наконец, важно ступая, он подошел к запыленным красным хризантемам, присел на корточки и уставился на землю.

— Вот молодец, — сказал Джо и ушел в дом.

— Артур — настоящее дитя природы, обожает удобрять землю, — сказала Клара. — Воображает, что он бог плодородия. Если бы мы каждый раз не убирали за ним, двор давно превратился бы в навозную кучу. Не знаю, что он будет делать, когда снег выпадет. — Она закрыла глаза. — Мы пытались приучить его пользоваться горшком. Некоторые авторы считают, что это надо делать позже, но мы уже купили ему пластмассовый горшок, только никак не можем объяснить, для чего он предназначен. Артур все время надевает его на голову. Наверное, считает, что это мотоциклетный шлем.

Мы пили пиво и наблюдали, как Джо идет по саду со свернутой газетой.

— Теперь уж я обязательно начну принимать таблетки, — сказала Клара.

Когда Джо наконец кончил готовить, мы пошли в дом и сели в столовой вокруг массивного обеденного стола. Младшего ребенка уже накормили и положили в коляску, стоящую на крыльце, но Артур сидел с нами на высоком стуле и, извиваясь всем телом, старался увернуться от ложки, которую Клара пыталась засунуть ему в рот. На обед были подсохшие фрикадельки с вермишелью, приготовленные из концентрата и украшенные салатом. На десерт подали нечто знакомое.

— Это новый консервированный рисовый пудинг, — сказала Клара с вызовом. — Экономит массу времени, и со сливками совсем неплохо. Артур его очень любит.

— Да, — подтвердила я, — скоро будет продаваться такой же апельсиновый и карамельный.

— Вот как? — Клара ловко поймала на лету кусок пудинга и вернула его Артуру в рот.

Эйнсли достала сигарету и стала ждать, чтобы Джо поднес ей спичку.

— Послушай, — сказала она ему. — Ты знаешь этого Леонарда Слэнка, их приятеля? Мне тут рассказывали про него какие-то загадочные истории.

За весь обед Джо и минуты не посидел спокойно: приносил и уносил тарелки, занимался чем-то в кухне. Вид у него был немного ошалелый.

— Да-да, я его помню, — сказал он. — Это не их приятель, а скорее Кларин. — Он быстро доел пудинг и спросил Клару, не нужно ли ей помочь, но она не расслышала, потому что Артур как раз сбросил на пол свою миску.

— Меня интересует, что ты о нем думаешь, — сказала Эйнсли, словно ей требовалось мнение знатока.

Джо задумчиво уставился в стену. Я знаю, что он не любит дурно отзываться о людях. Но я знаю также, что он не одобряет Лена.

— Он человек без всякой этики, — сказал Джо наконец. Джо преподает философию.

— Ну, это уж слишком, — вмешалась я. — Лен никогда не поступал неэтично по отношению ко мне.

Джо нахмурился. Он не очень хорошо знает Эйнсли и к тому же считает, что незамужние девицы легко становятся жертвами мужчин и поэтому их надо защищать. В прошлом он не раз порывался отечески поучать меня и теперь тоже продолжал настаивать:

— От таких, как Лен, лучше держаться подальше, — строго сказал он.

Эйнсли рассмеялась, потом невозмутимо затянулась сигаретой и выпустила дым.

— Кстати, — сказала я, — пока я не забыла: дай мне номер его телефона.

После обеда мы все перешли в захламленную гостиную. Джо остался в столовой, и я предложила помочь ему убрать посуду, но он сказал, что будет лучше, если я поразвлекаю Клару. Клара уселась на диван среди груды мятых газет и закрыла глаза. Я так и не нашла, о чем с ней говорить, и сидела, уставившись на потолок, украшенный в центре гипсовой розеткой; когда-то под ней, наверное, висела люстра. Я вспоминала Клару, какой она была в школе: высокая, хрупкая девочка, которую всегда освобождали от занятий спортом, и когда мы, напялив синие тренировочные костюмы, бегали по залу, она устраивалась на скамейке у стены и смотрела на нас с таким видом, будто ее забавляет зрелище неуклюжих, потных девиц. В классе у нас почти все были толстушки, объедающиеся картофельными чипсами, и Клару считали образцом той прозрачной женской красоты, которую изображают на рекламах духов. В университете Клара казалась уже не такой болезненной, но к тому времени она отрастила свои светлые волосы, придававшие ей еще более несовременный, даже средневековый вид: она напоминала мне дам, сидящих среди роз, на старинных гобеленах. Характер у нее был, конечно, совсем не средневековый, но на меня всегда очень влияло внешнее впечатление.