Лали решительным жестом надела кольцо на безымянный палец правой руки.
Пора бы закрыть гештальт.
Глава 5
«Не теряй чувства собственного достоинства
и даже при необходимости не склоняй голову,
возможно, у тебя больше не будет
возможности поднять ее».
Умар аль-Мухтар
Светло-русый высокий красавец с широкой обворожительной улыбкой и наиголубейшими глазами во всем мире стремительно приближался к заветной цели, неся в руках пакеты с фруктами и подарками. Кое-как маневрируя своей ношей, он постучал в массивную дверь. Через какое-то время ему открыла добродушная женщина, которую он обожал.
— Ах ты, шалопай! — воскликнула она, поднеся ладони к радостному лицу.
— Тетя Роза!..
Его слова потонули в объятиях эмоциональной дамы, и он рассмеялся.
— Господи, как же я по вам всем соскучился!
К двери подбежала Эмили — восемнадцатилетняя пышечка с невероятно красивым ангельским лицом.
— Антон!
Девушка с визгом бросилась на парня, отгоняя прочь смеющуюся мать.
— Любовь моя, Облачко, ты зачем похудела?
Вообще-то, он лукавил, но Эмили немного отстранилась, задирая со своей незавидной полутораметровой высоты смущенное личико, чтобы взглянуть ему в глаза с надеждой.
— Правда? — ее по-детски невинные глазища цвета мягкой стали завораживали.
Антон просто кивнул. Господи, и когда это чудо так выросло? Он же отчетливо помнил, как они с Лали наматывали круги с коляской, где мирно сопела Эмили, потому что тетя Роза только при условии полнейшей трехчасовой тишины дома зареклась дать разрешение на участие дочери в конкурсе в Тбилиси. Это было первое масштабное мероприятие, в котором они принимали участие. Первое, которое они выиграли. И это, пожалуй, стало началом азартной карьеры Антона.
— Всего на один килограмм с хвостиком, — с гордостью оповестила девчушка, — я и не подумала, что так заметно…
— А ты не сомневайся, Облачко.
Эмили доверчиво прильнула к нему, и он рефлекторно собирался ее обнять, но понял, что до сих пор стоит с пакетами.
Тетя Роза, спохватившись, тут же настойчиво отобрала их и направилась в кухню.
— Теть Роз, там подарки! — ответа не последовало. — Вы же меня покормите?
Они уже заходили в обнимку с Эмили в гостиную, когда показалась измученная, вся завернутая в плед Лали.
— Возвращение блудного сына. Поди, вернулся за «лоликов дзвадзех»*? Что, не кормят в твоих Европах домашними шедеврами?
— И тебе привет, «Невеста с Севера»**. Что за вид полудохлой пташки?
Лали направлялась к нему с улыбкой. По своей ненаглядной подруге и ее острому язычку Антон непередаваемо скучал.
— Ничего не полудохлой. Настоящей дохлой. Прости, не целую и не обнимаю.
Антон наблюдал, как больная девушка медленно доковыляла до дивана и плюхнулась на него, морщась от боли. Сам же присел в кресло напротив и присвистнул.
— А твой организм в курсе, что на улице июнь? Ты там не изжаришься в своем коконе?
— Твоими молитвами, надеюсь, выживу, — усмехнулась Лали, — ты почему не предупредил, что приедешь? И почему в таком случае не прилетел на помолвку?
Мужчина принял более удобное положение и надел маску безразличия, умело притворяясь спокойным, хотя внутри все грохотало от предвкушения. Он знал, что все примут эту новость с огромным восторгом.
— Ну, были некоторые дела, которые не дали мне приехать на помолвку. Да и потом, не особо я горел желанием видеть твоего жениха, — тут Антон не сдержался и поморщился, — это единственное решение твоих родителей по отношению к тебе, которое я так и не понял и не принял. Но об этом мы с тобой поговорим потом.
Он улыбнулся внимающей Эмили, которая, поняв, что разговор был отложен из-за нее, обиженно надула губки. Но как только прозвучала следующая новость, та вновь бросилась ему на шею с визгом:
— Я возвращаюсь в Сочи. Окончательно. И открываю здесь филиал нашей танцевальной школы.
— Серьезно? Десять лет скитаний… И ты решил вернуться? — Лали улыбалась, глядя на реакцию сестры, но Антон уловил недоверие в ее голосе.
— Думаешь, снова сорвусь и уеду? — понимающе кивнул он. — Нет, не уеду. Я больше года раздумывал над этим всем, здесь я себя чувствую нужнее. И все мои родные есть. В конце концов, это только первое время кажется крутым — жить в Европе одному и пользоваться всеми благами цивилизации…