— Ну, давай, иди-иди, заждался тебя парень, извелся. Иди и забудь все плохое.
Лали с невероятной легкостью в сердце вскочила и, обняв ее, побежала в комнату. В арсенале было два платья, из которых она выбрала голубое шифоновое в пол. Поясок выгодно подчеркивал тонкую талию, позволяя юбке свободно спадать вниз, закрытые рукава фонариками были компенсированы открытыми плечами. В таком вот непритязательном наряде и с распущенными волосами девушка чувствовала себя совсем девчонкой. Даже не захотела краситься. Последовав совету таты, она просто умылась и немного пощипала свои щеки, чтобы вернуть краску лица после прохладной воды.
— Ну вот, другое дело, — встретила ее с улыбкой женщина. — Нас уже заждались. Здесь пара бутылок какого-то дорого алкоголя, Ваграм принес, сказал отдать вместе с подарком. Ты возьми их, я боюсь уронить, руки такими слабыми стали.
Как предусмотрительно, подумалось ей, когда она взглянула на указанный пакет.
Они с татой закрыли дверь и отправились в соседский двор, куда уже ранее отправился дедушка. Лали обомлела от волшебной атмосферы, царившей благодаря огромной веренице включенных лампочек, подвешенных сверху на всей территории. Два внушительных стола уже ломились от традиционных угощений, в ноздри ударил запах чеснока, различных приправ и готовящегося позади дома шашлыка.
Поздоровавшись с женщинами, девушка оглянулась в поисках маленького Алико.
— Он у мангала, детка, — указала куда-то в сторону Тинатин, — мужичок среди мужиков. Алико! Алико, иди сюда, Лали пришла!
Через мгновенье мальчишка уже стоял перед ней, завороженный внешним видом своей любимицы.
— Настоящий грузин, ты посмотри на него! Ценитель женской красоты! — тата рассмеялась, увидев выражение лица хулигана.
Лали опустилась на корточки и вручила ему сладости и игрушки, которые купила во время своей прогулки по городу. Тот забрал пакетик, затем порывисто обнял ее и резко отстранился, поглядывая по сторонам.
— Это он уже понял, что сейчас перестал быть главным мужчиной в твоей жизни. Ищет глазами жениха.
Лали так и прыснула от откровения Тинатин.
Как раз мужчины стали выходить из-за угла дома, неся кастрюли с мясом и запеченными овощами. Кети, невестка Тинатин, тут же отправилась в кухню, чтобы распределить всё по блюдам. Поздоровавшись с пришедшими и поздравив Отара, Лали поспешила ей на помощь. Пока все рассаживались, они быстро управились и вернулись к гостям.
Девушка ловила на себе взгляды незнакомых парней — родственников и знакомых ее соседей. Но ей почему-то было комфортно, потому что она знала, главный взгляд, взгляд неустанно следившего за ее действиями Ваграма, и так красноречиво давал всем понять, чья она.
Была не была! Пусть вечер останется в памяти как один из редких беззаботных и счастливых событий.
Лали подошла и села рядом с Ваграмом, положив ладонь на его руку, покоившуюся на столе. Он тут же сжал ее, посмотрев ей в глаза с…чем? Облегчением? Нежностью?
— Ты очень красивая, моя Лали.
Девушка опустила голову, сдерживая улыбку. Но почему-то занервничала, поэтому машинально потянулась к вину, выпив большую часть бокала.
— А ты со всеми уже познакомился? — обратилась к нему тата, сидевшая рядом с Лали.
— С нами был один мужчина, похожий на муфлона, он много говорил, я не успел со всеми пообщаться.
Тата рассмеялась.
— Это наш Зураб, отец Алико. Он профессор, привык читать лекции, поэтому много говорит. Но почему муфлон?
Ваграм пожал плечами и словно виновато улыбнулся.
— Между прочим, Кети влюбилась в него с первого взгляда!
— Смею предположить, она была без очков.
Лали расхохоталась, не удержавшись. Взгляд Ваграма потеплел, улыбка стала шире и лукавее.
— Я думал, отец Алико это Отар, ваш Зураб какой-то слишком взрослый для своего ребенка.
— Отар его дядя, младший брат Зураба. Видимо, это потому что они с мальчиком больше похожи, да и чаще вместе. Ну, и чего греха таить, да, намного симпатичнее, — согласилась девушка.
И тут, так сказать, предаваемая ими анафеме тварь встала и призвала всех к тишине, собираясь произнести тост.
— Дорогие гости, я хочу вам сказать следующее. В жизни мужчины, как миссионера любви, бывает много прекрасных нимф, но! Главная женщина, понимаете, она единственная. Потому что женщина — это религия! Так выпьем же за моего брата, молодого миссионера, и пожелаем ему удачи в его конфессиональных поисках! Ура!
Ваграм присвистнул, поднимая рюмку.
— Может, Кети влюбилась в него с первого слова?