Ваграм остановился на созерцании груди, которая была выставлена напоказ в этом вырезе и под тканью-невидимкой.
«…Сердце, словно хрупкое стекло. Ты, пожалуйста, его убереги…», лилась песня.
Путь продолжился по шее, и задержался на том месте, где она сделала судорожный глоток.
«…Что к тебе тянет, будто магнитом, ни для кого уже не секрет…».
И, наконец, будто споткнувшись о ее приоткрытые губы, мужчина взглянул ей в лицо, зафиксировав глаза на этом уровне.
«…Я обезоружена! Ведь ты очень нужен мне!..».
В груди заныло, насколько точно пелось в песне. Ей хотелось раствориться в этой таинственной темной глубине.
«…Легенда разрушена. Я обезоружена! Ты очень нужен мне!..».
Да, все полетело в пух и прах, больше нет сил и необходимости доказывать обратное. Наверное, он и сам понял, что с ней…
Припев все повторялся и повторялся, окутывая своей правдивостью застывших во времени и пространстве Лали и Ваграма. Расстояние между ними было преодолено силой взглядов, которые встретились и вплелись друг в друга прочной вязкой, подобной бисмарку. Две пары фактурных глаз стали отражением инь и ян в этом сложном плетении.
Момент был разрушен громкой рекламой, последовавшей за песней. Лали вздрогнула и пришла в себя, сразу же надев халат. Она завязывала пояс, когда вопрос, произнесенный охрипшим низким голосом, заставил пальцы замереть:
— Сходишь со мной на свидание?
Девушка закусила губу, чтобы не рассмеяться.
— Я? На свидание? С тобой?
— Да, — кивнул Ваграм, отрываясь от стены, — не бойся, я тебя не съем. Разве что, откушу чуть-чуть.
— Весьма обнадеживающе, — проникаясь прозвучавшими интимными нотками, с улыбкой произнесла она.
— А где мой завтрак, жадина?
Ваграм переключился на стол, изучая красиво разложенное ассорти хлебов в небольшой плетеной корзине с винтажной салфеткой, чашку чая и заполненную едой тарелку на том конце.
Лали хихикнула. Уж жадиной она никогда не была.
— Садись, я сейчас принесу твою порцию.
— Вообще-то, мое утро начинается с пробежки, но сегодня я сделаю исключение…
Лали положила перед ним блюдо, и Ваграм взялся за приборы.
Девушка прошла к своему месту и расположилась удобнее, подобрав под себя одну ногу и потянувшись за ломтиком хлеба. Мысли были заняты его странным предложением. Неужели он действительно позвал ее на свидание? Отломив кусочек корочки, Лали обмакнула его в желтке и отправила в рот, неторопливо прожевывая, чтобы насладиться вкусом. Будто вечность не ела. Затем подхватила мякоть авокадо, отправив следом. И так практически все овощи, вперемешку с яичницей.
В какой-то миг подняв глаза и поймав внимательный взгляд Ваграма, она спохватилась и покосилась на халат, подумав, что запачкалась. Но все было чисто.
— Что? — удивилась девушка, не понимая, в чем дело.
— Да, ничего… Я никогда не видел, чтобы ты так ела…
— Будто дикарка? — усмехнулась Лали, пододвинув чашку чая ближе.
Ваграм покачал головой в замешательстве.
— Без приборов, вот так руками…
— Дома я всегда ем так, прости. Не люблю лишние помехи и прикосновение металла к пище.
Он зазывно улыбнулся.
— Зря ты просишь прощения. Я получил колоссальное эстетическое удовольствие. И, потом, знаешь, говорят, как девушка ест, так и занимается любовью. Это меня радует.
Лали поперхнулась жидкостью, чуть не выронив чашку. Ничего себе, доброе утречко!
Ваграм рассмеялся, продолжив трапезу.
— Я хотел пригласить тебя в ресторан, но передумал.
Сердце ухнуло от обиды. В смысле, передумал? Типа, вдруг забыла, как пользоваться вилкой?
— Я найду что-то более интересное и сообщу в течение дня. Сколько тебе надо будет на то, чтобы подготовиться?
Лали опешила. Какой-то остросюжетный поворот.
— Час-полтора. Только… Я хочу навестить Антона.
Это была опасная тема, девушка до сих пор не понимала, как именно он может отреагировать.
— Ах, да…твой непутевый друг, — на секунду мужчина перестал жевать, но вскоре возобновил действие, не глядя на неё. — Вот мне всегда было интересно, неужели все друзья женского пола закончились, раз ты выбрала этого слащавого блондина?