— А? Что? — вырвалось испуганно.
Он нахмурился, лихорадочно вглядываясь в неё.
— Лали?
А, что, Лали? Лали так и окаменела, словно статуя. Ведь не сможет врать! Но вынуждена прибегнуть ко лжи…
— Оч-чень тяжелый д-день… Первый раз с аутиками…
— Так, может, больше и не надо? — обеспокоенно предлагает Ваграм.
Лали замотала головой, не в силах продолжать. Но видя эту нежность, участие в родных бездонных глазах, все же выбила из себя:
— Пройдет. Справлюсь. Не переживай.
Недоверчиво вскинув бровь, муж, — хвала всем Высшим силам — не стал развивать эту тему, но руку её так и не отпустил. Чувство защищенности постепенно овладело всем телом, что помогло хотя бы немного успокоиться.
Как же Лали его любила. И как сейчас себя ненавидела.
— Дорогие мои, — приподнялся отец с рюмкой в руках, привлекая внимание присутствующих, — во-первых, благодарю всех, что в такой день вы с нами. Я человек счастливый, потому что мне в жены досталась прекрасная мудрая женщина, — он улыбнулся маме, после чего уголки глаз девушки закономерно защипало от умиления, — мы прошли нелегкий путь, длиною в целых тридцать лет… Много или мало? Думаю, середина. Хочу пожелать каждой присутствующей молодой паре, а вас здесь достаточно, чтобы вы всегда умели общаться друг с другом и слышать партнера! Только на фундаменте из уважения и терпения можно кирпичик за кирпичиком построить крепкую семью. Которая в любой ситуации поддержит всех её членов.
Он замолк на несколько секунд, рассматривая наполненные слезами глаза Иветы, после чего стойко продолжил:
— Бог действительно дает только те испытания, которые мы можем выдержать. Не сомневайтесь и не отчаивайтесь. И не сопротивляйтесь Его воле. Примите с достоинством. Учитесь жить по совести.
Да уж, попробуй тут не заплачь. Лали с обожанием всматривалась в испещренное небольшими морщинами лицо, которое время все же щадило. Отец выглядел моложе своих лет, но светившаяся в глазах житейская мудрость его выдавала. Внутри зародилась и стала расти стойкая уверенность в своих силах. Она сможет пройти через всё с такими родными…
Тем не менее, когда последние гости ушли, Лали, боявшаяся оказаться наедине с мужем, попросила его остаться еще немного.
— Я спать. Всем пока, — буркнула Эмили себе под нос, выходя из комнаты.
Лали проводила её удивленным взглядом, хмуря в недоумении брови. После чего посмотрела на родителей.
Папа качал головой и тихонько цокал.
— Говорили мне, что с младшей будет труднее всего, но я не верил. Просто сложный период у нас наступил позже, чем у других.
— А что такое? — недоумевал Ваграм.
— Не говорит, — мама очень тяжело вздохнула, — с ней явно что-то происходит, больше не щебечет днями напролет, замкнутая, мрачная.
— Пройдет, — свекровь накрыла её ладонь своей и ободряюще улыбнулась.
После чего женщины стали потихоньку убирать со стола, оставляя мужчин наедине. Благодаря веселому нраву мамы Лусине, её шуткам и умопомрачительным воспоминаниям, Лали звонко смеялась, помогая им на кухне. Пока не зашел Ваграм, взглянувший на часы, висевшие на стене.
— Старики уже не выдержали, отправились на боковую. Остались только вы, три канарейки, — улыбнулся, поддразнивая их. — Мы тоже поедем, спокойной всем ночи.
Женщины расцеловали их, прощаясь.
Только в машине Лали спохватилась, что, оказывается, забыла сумку в прихожей.
— Сейчас вернусь.
Тихо открыв дверь, чтобы ненароком не напугать впечатлительных дам, девушка немного поморгала, привыкая к темноте, чтобы отыскать свой аксессуар. До неё доносились обрывки разговора, который велся приглушенным шепотом. Но это не помешало её слуху зафиксировать фразу, заставившую прирасти к полу:
— …ты воспитала девочку лучше, чем это сделала бы родная мать! — практически ругала маму свекровь.
На какой-то миг воцарилась тишина. Находясь в полнейшей прострации, словно мотылек, летящий на губительный свет, Лали сделала несколько шагов по направлению к кухне и остановилась в тени. Сердце забилось с невероятной силой. Она уже поняла, что её ждало потрясение. Уже осознала, что нечто невероятное сейчас перевернет сознание. Озноб прошел по телу, оседая под кожу, заставляя дрожать, будто кто-то накидал за шкирку кучу снега.
— Не могу быть в этом настолько уверенной… — теперь голос мамы был слышен вполне отчетливо. — Эмили как будто отдаляется, черствеет. Лали и Ивета в её возрасте, наоборот, всем делились… Мне иногда кажется, будто она чувствует, что я ей неродная…
Лали в шоке накрыла обеими ладонями раскрывшийся рот, чтобы себя не выдать. Казалось, волосы встали дыбом, а кровь в жилах застыла.