— Давай, пойдем, — прошептал он, открывая дверь, когда они доехали до дома.
Его руки потянулись к ней, чтобы помочь, но девушка остановила их на полпути репликой, сказанной бесцветным голосом:
— Я сама. Не надо меня трогать.
Конечно, Ваграм понимал, что ей тяжело, но стиснул зубы от злости. Привычка обвинять его во всех смертных грехах, кажется, глубоко засела в ней. И что на этот раз? В чем конкретно он оплошал?
Они молча поднялись и вошли в квартиру. Мужчина с огромным трудом сдерживал себя, чтобы не тянуться к ней. Походка Лали будто кричала о том, что она сейчас где-нибудь упадет и покалечится. Но эта упрямица не давала возможности поддержать её!
Ваграм пристально следил за ней, напряженно шагая рядом, пока она не села на кровать. Как же ему хотелось заключить её в объятия, позволить выплакаться, поговорить о случившемся. Он не мог вынести этой душащей боли, сквозившей в неестественной позе девушки — слишком прямой спине, прижатых друг к другу коленях, на которых внутренней стороной вверх лежали её ладони. Словно капитулируя. А это не о ней. Осоловелый взгляд с каким-то мистическим блеском в глазах был направлен в зеркало туалетного столика.
Так и прошло несколько минут в гнетущей тишине — Ваграм просто наблюдал за тем, как она смотрит на себя в этой отражающей серебристой глади. В какой-то момент внимание привлекла небольшая лекарственная пачка, небрежно оставленная на белоснежной поверхности. А именно — её чрезмерно потрепанный вид с многочисленными вмятинами, будто кто-то пытался уничтожить упаковку, сжимая в кулаке, но сил не хватило, и посему та одиноко покоилась на столешнице, ожидая своей участи.
Чтобы сделать хоть что-нибудь, а не стоять столбом, Ваграм задумчиво сделал всего шаг и протянул к ней руку. Прочитал надпись.
«Cilest. Oralcontraceptive».
Отложил её без всякого интереса, отвернулся.
Потом замер, чувствуя, как внутри всё обрывается.
Резко развернул голову и впился взглядом в название.
Противозачаточные таблетки?
Похолодевшими пальцами взял упаковку и открыл её. Блистер был практически пуст. Ваграм неверяще уставился на пустые прозрачные пластиковые ячейки.
Словно в замедленной съемке направился к Лали и, приподнимая её подбородок, заставил посмотреть на контрацептив.
— Ты пила это?
Ваграм и так знал ответ, леденящий кровь и разрывающий нутро, но хотел услышать от неё. Чтобы сразу, прямо наотмашь его убило здесь, в этой комнате, где все действия, как ему казалось, были направлены на создание семьи, а не наоборот. Оказывается, это только он так думал.
Девушка всё тем же бесстрастным взглядом окинула блистер и упаковку в его пальцах. На миг в её глазах отразилось удивление и какая-то обреченность. А потом это внезапно исчезло. И она запредельно просто разбила хотя бы малюсенькую надежду на то, что это ошибка:
— Да.
Ваграм отшатнулся, будто его очень сильно ударили. Здесь всё было предельно ясно. Когда женщина не хочет детей от мужчины, это говорит только об её недоверии.
— Вот как… — выдавил потрясенно, делая ещё шаг назад, будто подальше от неё.
Оказывается, он и вовсе свою жену не знает. Это, правда, та самая девушка, которая льнула к нему в порыве страсти? Отзывалась на все ласки, сама дарила ему столько наслаждения? Та самая девушка, в глазах которой читалась невысказанная любовь?.. С которой ему довелось провести столько потрясающих часов, наполненных смехом, откровениями и планами на будущее?
Ну, конечно, Ваграм как сознательный человек прекрасно понимал, что её детские обиды и страхи из-за его поведения в прошлом не пройдут моментально, так не бывает. Но на протяжении стольких месяцев он всевозможными способами давал ей понять, как относится к ней по-настоящему. Неужели, Лали это совсем не трогало?..
Головокружительное разочарование сдавило грудную клетку невыносимым грузом. Отвращение к себе, к ней, ко всей этой ситуации, к невозможности найти компромисс горьким ядом распространялось по телу, дробя на части.
— Хотя бы о своем здоровье подумала бы, — проговорил ровно, глядя куда-то в сторону. — Хотя бы.
— А я и думала об этом, — вторила она, копируя его интонацию. — Думала о том, что однажды так же, как в день свадьбы, твоя любовница — неважно, какая из них — снова решит что-нибудь подсыпать мне в напиток или еду. И вдруг я окажусь беременной? — её голос дрогнул. — И тогда последствия будут намного плачевнее… Пострадают две жизни.
— Что ты несешь, Лали?