— Я не могу держать себя в руках, зная, что завтра Лали получит моего любимого мужчину. Особенно меня бесит тот факт, что ей он и вовсе не нужен. Ваграм сам говорит, что они друг друга не выносят. И я не понимаю! Мама, я совсем не понимаю, как в нашем веке можно идти на поводу каких-то сентиментальных мечтаний родителей! И почему нельзя им противостоять!
Поняв, что не усидит на месте, Аэлита вскочила и стала вышагивать из одного угла в другой, сжимая ладони в кулаки от накатывающего бессилия.
— Это традиционные семьи, дорогая. Нечему дивиться. У них глава — мужчина. Как скажет, так и будет. По твоим рассказам, им с детства дали знать, что они будут вместе. Подчиняться воле старших — это их черта, особенность… Называй, как хочешь. Она генетически заложена в них. Если есть уважение к родителям, любое их слово выполняется беспрекословно. А Тиграна Ваграмовича и Левона Смбатовича есть, за что уважать. Ты и сама благоговеешь перед ними…
— Да, но!..
— Никаких «но» в твоей ситуации быть не может, дочь. К сожалению, сейчас ты на втором плане. Но в твоих руках исправить ситуацию. Ты красивая, умная и сильная женщина. И тебе давно пора завести семью. Я питала надежды, что ты все же сможешь добиться расположения Ваграма… Он потрясающий мужчина. Настоящий, каких сейчас не так много. Но своим нынешним поведением ты оттолкнешь его от себя.
Аэлита в отчаянии осела на прежнее место и откинула голову на спинку кресла, закрыв глаза. Голос ее звучал подавленно, выдавая тоску и обиду:
— Он снова напомнил мне, что никогда ничего не обещал. Я очень уязвлена, мама.
— Если ты действительно в нем нуждаешься, то рано сдаваться. Стань для него усладой.
Усладой. Девушка горько усмехнулась. Но ведь он в ней нуждался раньше. Она прекрасно знала, что интересна ему. В ее обществе Ваграм расслаблялся, получал удовольствие от любых ее действий. Их союз был сплошной эйфорией. А что творилось в постели…
— Одно знай точно, давлением ничего хорошего от мужчины не добьешься. Ему должно быть легко рядом с тобой. Не повторяй моих ошибок. Я тоже старалась удержать твоего отца истериками. А потом мне самой от себя тошно было. Имей достоинство. В конце концов, если ты ему не нужна, пусть и он станет тебе ненужным…
— Легко сказать! — Аэлита поняла, что ей необходимо выплакаться. — Он мне нужен, мама! Нужен!..
И она практически выскочила из дома, на ходу вызывая такси.
— Завтра ты должна выглядеть непринужденно и на все сто! — донеслось ей вдогонку.
Принимая очередное поздравление, находясь спиной ко входу, он мог не оборачиваясь точно определить момент, когда его невеста прибыла на праздник. Вокруг все моментально оживилось, многочисленные родственники, будто сотни лет знающие обе семьи, улыбались во весь рот. Они ликовали, ведь наконец-то этот день настал. То, о чем на всех застольях более двух десятков лет говорили главы семейств Ротинянц и Тер-Грикуровых, свершилось сегодня.
Ваграм обернулся.
Лали улыбалась всем, кто возникал у нее на пути, но уверенно шла к нему. Простое персиковое приталенное платье с длинными ажурными рукавами спадало свободными волнами до самого пола. Ее блестящие каштановые волосы были перетянуты в хвост лентой в тон наряда. Макияж был нежным, но подчеркивал все достоинства лица.
Говоря о Лали, надо бы отметить один неоспоримый факт. Она выглядит неотразимо в любом одеянии и с любой прической. Это та категория женщин, по-королевски держащих осанку и в простых трениках, и в эксклюзивном творении.
Лали это утонченная красавица, спокойная, выдержанная, даже холодная. Она никогда не позволяет себе ничего лишнего. Даже ее волосы всегда приглажены так тщательно, будто кто-то сутками прикладывал волосок к волоску. Эта девушка была безупречной. У нее были тонкие черты истинной аристократки, выросшей в достатке. Карие глаза под изящными бровями светились умом, небольшие, но манящей формы губы в форме сердца притягивали взгляд, а упрямый подбородок с еле заметной впадинкой посередине говорил о характере. Ее улыбка была достойна кисти художника, если она улыбалась кому-то искренне и от всего сердца.