У короля, как и подобало, их бесстыдство вызвало сильнейшее отвращение, и он, когда его нагло осаждали со всех сторон просьбы назойливых людей, внезапно, движимый, как полагают, Божьим духом, вызвал на средину некоего херсфельдского монаха, которого звали Руоцелин и который прибыл по приказу своего аббата ко двору по делам монастыря, и, вручив ему пастырский посох, хотя тот не подозревал ничего подобного и едва не упал в обморок от удивления по поводу столь необычного дела, первым избрал его аббатом, а затем настойчиво просил остальных, как монахов, так и рыцарей, согласиться с его избранием. Так, когда все присутствующие с самым радостным криком выразили свое одобрение, ему было приказано принять аббатство. Хотя он долго отказывался, ссылаясь то на свою неопытность, то на слабое здоровье, то на отсутствие своего аббата, его наконец благодаря настойчивым просьбам присутствовавших епископов с большим трудом удалось уговорить, и он согласился принять [аббатство].
Точно так же, когда после незадолго до того случившейся смерти Удальрика, аббата Лорша, монахи и рыцари, дружно остановив свой выбор на кандидатуре настоятеля, прибыли ко двору и считалось, что король не будет против него ввиду многочисленных заслуг, которыми тот, будучи настоятелем монастыря, с довольно ревностным усердием снискал его милость и любовь, король, внезапно возложив руку на другого монаха этого монастыря, а именно на некоего Адальберта, который прибыл сюда вместе с прочими братьями и даже не думал ни о чем подобном, вывел его на средину и ко всеобщему удивлению передал ему, пораженному необычностью дела, пастырский посох.
Герман, епископ Бамберга, узнав, что на его место назначен другой епископ, что все надежды на возвращение его должности уже исчезли и нет более возможности избегнуть приговора римского понтифика, удалился в монастырь под названием Шварцах940 и принял там при аббате Эккеберте941 одеяние святого образа жизни. Немедленно взяв с собой этого своего аббата, он отправился в Рим, и, после того как смиренно просил у апостольского престола прощение за свое непослушание, был освобожден от анафемы и вновь получил разрешение исполнять обязанности священника, за исключением епископской должности.
Этот и так отмеченный множеством несчастий год еще более омрачила смерть Анно, архиепископа Кельнского, который после длительной болезни, посредством которой Господь кипятил сосуд своего выбора в горниле преходящих мучений чище золота и дороже золота офирского942, принял 4 декабря блаженную кончину и перешел от людей к ангелам, от смертных к бессмертным.
Об этом свидетельствуют знамения и чудеса, которые Господь изволит ежедневно показывать возле его могилы для обуздания бесстыдства тех, которые незадолго до этого терзали завистливым зубом его святейшую и чистую, насколько это возможно для человека, от всякой грязи этого мира жизнь и пытались очернить лживыми слухами драгоценную жемчужину943, уже давно предназначенную для диадемы небесного царя.
Он был наставлен в духовных и светских науках в школе при Бамбергской церкви и, после того как вырос, без всякой рекомендации влиятельных лиц, — ибо был родом из среднего сословия944, - но исключительно благодаря преимуществам своей мудрости и доблести стал известен императору Генриху945. Взятый им ко двору, он прежде всех клириков, которые служили при дворе, в скором времени добился у него высшей степени милости и доверия, ибо при всех добрых качествах его любили главным образом за то, что он решительно стоял на стороне права и истины и во всех делах, насколько тогда позволяло его положение, не угождая, как прочие, но возражая с большой смелостью, заступался за правду. Помимо высоких душевных качеств и чистоты нравов, он отличался также телесными достоинствами: был высокого роста, красив лицом, красноречив и весьма терпелив в бдениях и постах, короче говоря, щедро наделен дарами природы для совершения всякого рода добрых дел. Проведя при дворе несколько лет, он с напряженным ожиданием со стороны императора и всех, кто его знал, получил Кельнское архиепископство946 и в последующем как в церковных, так и в государственных делах показал себя вполне соответствующим полученной должности, важно шагая среди прочих князей, замечательный как знаками этого высокого места, так и всеми видами добродетелей. Он старательно воздавал цезарю цезарево, а Богу Богово947, ибо, щеголяя перед народом величием кельнского имени и светской роскошью чуть ли не с большим тщеславием, чем кто-либо из его предшественников, он посреди такого напора занятий никогда не освобождал неукротимый дух от занятия духовными делами. Он изнурял свое тело частыми постами и низводил его до стояния рабства. Ночи он по большей части проводил в молитвах и, довольствуясь услугами только одного мальчика948, босиком расхаживал по церквям. Днем он занимался решением частных и общественных дел, а всю ночь посвящал служению Богу. Велика была его благосклонность по отношению к бедным, странникам, клирикам и монахам, и удивительна его щедрость. Он не упустил ни одну общину внутри своего диоцеза, которую, уходя из жизни, оставил бы не приумноженной за счет поместий, строений, пожалований или какого-нибудь особого дара. Ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что, с тех пор как был основан Кельн, стараниями ни одного другого епископа богатства и слава Кельнской церкви не возросли в такой мере. При решении дел подданных его не могли отвлечь от правды ни ненависть, ни расположение к кому-либо, но, всегда и во всем неуклонно следуя намеченной линии справедливости, он, дабы не погубить суд, не был лицеприятен к бедняку и не угождал лицу великому949. Тогда же он так красноречиво, так блестяще проповедовал слово Божье, что его речь, казалось, даже у каменных сердец могла исторгнуть слезы, и вся церковь при его увещевании постоянно отзывалась плачем и рыданием охваченной раскаянием толпы.