Карл, которому король пожаловал Констанцское епископство, обращался к апостольскому престолу с постоянными просьбами по поводу своего посвящения. А констанцские братья, в свою очередь, упорно боролись против того, чтобы им вопреки каноническим установлениям был дан в епископы человек, который помимо симонийской ереси обвинялся также и в воровстве. Папа, поскольку они сильно докучали ему, поручил рассмотрение этого дела архиепископу Майнцскому и велел ему, вызвав обе стороны на собор, самым тщательным образом разобрать это дело, и если Карл не сможет оправдаться в тех преступлениях, в которых его обвиняли, ни в коем случае не посвящать его в сан. По этой причине архиепископ объявил о созыве в Майнце собора в августе месяце. Король отнесся к этому спору с сильным раздражением из-за своей дружбы с Карлом и многочисленных услуг, которые тот часто оказывал ему в личных делах, будучи человеком весьма полезным; поэтому король страстно желал, чтобы Карл был утвержден в своей должности. В итоге он воспылал тяжким гневом против архиепископа Майнцского за то, что тот не захотел презреть упорные жалобы братьев и сразу же посвятить Карла в сан. Но архиепископ был неумолим в своем мнении, ибо помнил прежде всего о том, как сурово папа отчитал его в прошлом году по той же самой причине, с каким трудом он спасся тогда без ущерба для своего сана и о том, что в недавних письмах апостольского престола его увещевали самым тщательным образом расследовать это дело и только после этого рукоположить Карла.
Итак, перед самым началом августа король поспешил в Майнц, желая лично присутствовать в качестве ходатая при обсуждении столь важного дела наряду с архиепископом. По пути, он заехал в Херсфельд. Уйдя оттуда на следующий день, он завернул в селение под названием Уденхаузен608, чтобы пообедать там. И вот, когда все они, подкрепив силы, в страстном желании спешно продолжать путь, наперебой бросились к лошадям, случилось, что некий Лиупольд из Меерсбурга609, любимец короля, услугами и советами которого тот обычно пользовался в самых доверительных делах, нечаянно упал с лошади и, напоровшись на собственный меч, тут же испустил дух. Это несчастье наполнило короля невыносимой болью и печалью; он тут же велел отвезти его тело в Херсфельд и с величайшими почестями похоронить там посреди церкви; он также передал монастырю на помин его души 30 мансов в месте под названием Мартинфельд610.
Следует заметить, что это был тот самый меч, которым знаменитый некогда король гуннов Аттила свирепо орудовал на погибель христиан и при уничтожении Галлий. Королева Венгрии611, мать короля Соломона, подарила его баварскому герцогу Отто, после того как король при его совете и поддержке восстановил на отцовском троне ее сына. Когда же герцог Отто передал его в доказательство и обеспечение неразрывной дружбы сыну маркграфа Деди, то есть Деди Младшему, а тот, как сказано, был убит, меч перешел к королю, а от короля благодаря этому случаю — к Лиупольду. Поэтому большинство сторонников герцога Отто рассматривали смерть Лиупольда от меча, принадлежавшего этому герцогу, как Божий суд, потому что Лиупольд, как говорили, наиболее активно побуждал короля преследовать Отто и изгнать его из дворца. В «Деяниях гетов»612, которых называют также готами, об этом мече пишется, что он некогда принадлежал Марсу, которого язычники считали покровителем войны и изобретателем вооружений; многие годы спустя некий пастух обнаружил его в земле, которой он был слегка припорошен, благодаря крови быка, ногу которого он поранил, когда тот пасся. Пастух передал его королю Аттиле, и тому было дано пророчество всех гаруспиков того времени, что этот меч предназначен судьбой на погибель круга земного и уничтожение всех народов. О том, насколько правдив был этот оракул, до сих пор свидетельствуют развалины многих известнейших городов в Галлии, так что варвары называют этот меч также карателем Божьего гнева или бичом Божьим. Пусть всё это будет сказано здесь в качестве небольшого отступления, раз уж мы упомянули об этом мече.
Устроив торжественные похороны, король, как и намеревался, поспешил в Майнц. Когда в назначенный день613 он вместе с епископами открыл заседания собора, явился Карл, а затем и констанцские братья, которые обвинили его во множестве преступлений. Король, насколько то позволяли приличия, всячески им противодействовал и старался то опровергнуть обвинения, то хитрыми речами ослабить тяжесть преступлений, опровергнуть которые не удалось; он неоднократно с суровыми речами обрушивался на дерзость упорно напиравших обвинителей и, противопоставляя им авторитет своего величества, пытался обуздать их бесстыдство. И первый, и второй день он провел в этом занятии. Но когда он все-таки не смог обмануть твердость обвинителей ни правдивостью ответов, ни искусностью речей, то наконец забрал у Карла епископский посох, поскольку обвинения были доказаны. Однако он в самых изысканных выражениях утешил его горе, обещая ему при первой же возможности самым любезным образом возместить эту неудачу.