Но, став взрослым, Говард понял, что его увлечения мало кто разделяет, — стоило ему начать рассказ о своей работе, как слушатели куда-то сбегали. На вопрос «Чем вы занимаетесь?» он стал отвечать одним словом: «Клапанами».
— Клапанами? — переспросила миссис Гилл, скучная жена декана, дело происходило на выпускном из Кейптаунского университета. — Вы, наверное, любите кататься на велосипеде? В велосипедных шинах ведь тоже есть клапаны?
— Да, но… — начал было Говард.
— Или вам больше нравятся автомобильные шины? — спросила миссис Гилл, понемногу входя во вкус.
— Вообще-то я работаю с…
— Наверное, вы пригодились бы в «Мишлен», они ведь делают шины? А еще у них отличные путеводители. Однажды я провела изумительные две недели за их «Бретанью».
Говард, по натуре застенчивый, решил впредь не обсуждать свое призвание со случайными людьми, но, несмотря ни на что, он знал, что мир таит для него несметные сокровища. Жидкости есть повсюду, а значит, без клапанов не обойтись.
Говард встретил Джулию, когда работал на водопроводной станции в Ладлоу. Учась в магистратуре, он устроился на временную работу — провести анализ КПД водопровода (для городка), а заодно исследование водопроводных систем (для себя). Говард мечтал изобрести систему очистки воды, столь же совершенную, как древнеримские акведуки. Вода в ней будет проходить через множество расширяющихся и сужающихся вентилей под действием одной лишь силы тяжести. Немного смелости и фантазии — и он сэкономит тысячи тонн воды, что теряются из-за несовершенства водопроводов, и создаст систему, с помощью которой можно оросить Сахару!
По пятницам, когда над водопроводной станцией садилось солнце, Говард выходил из конторы полюбоваться роскошными джунглями труб, гордясь, что знает, куда идет и для чего служит каждая труба, — однажды миссис Гилл убедится, что Говард Ламент смыслит не только в велосипедных покрышках!
— Вы мне мешаете, — услышал он в один из таких вечеров.
Она стояла перед мольбертом против солнца, с копной черных волос, с кисточкой в зубах.
— Ох, простите! — Говард отошел в сторону, а потом шагнул назад, пытаясь подсмотреть, что нарисовано на холсте.
— Не надо, — велела она. — Не люблю, когда судят неоконченную работу.
— Судить я не стану.
— Это на словах, а на деле станете. — Девушка недовольно подняла бровь. — Людям свойственно судить.
На вид девушка была одних с ним лет или чуть моложе. Хорошенькая, с гладкой кожей, круглыми, как наливные яблочки, щеками, маленьким веснушчатым носиком и роскошными волосами — черными как смоль, а в прическу вставлены кисти, точно шпильки у гейши. На ней были широкие брюки и просторная синяя мужская рубашка, перепачканная желтой и оранжевой краской.
Разговор не клеился. Девушка сосредоточенно подтирала тряпочкой холст и кое-где подправляла мазок-другой. Говард смотрел как зачарованный, не смея шелохнуться: если шагнуть вперед, она решит, что он вздумал ее судить, а если отступить назад, он загородит вид на водопроводную станцию.
— Вы профессиональная художница? — поинтересовался Говард.
Девушка покосилась на него с подозрением.
— А что? Профессионал я или нет — какая разница?
— Просто любопытно, — сказал Говард, отметив про себя, что его новая знакомая очень хорошенькая.
— Я продала пять закатов, — объяснила она. — Наверное, могу считаться профессионалом — или любителем-везунчиком. Как вам нравится.
— Вот как? — Говард уже готов был спросить, не осталось ли у нее еще закатов на продажу; ему, нищему аспиранту, они были, вообще-то, не по карману, зато был бы повод увидеть ее вновь.
— Закаты мне надоели до смерти! — продолжала девушка. — Такая банальщина! Куда труднее нарисовать полдень так, чтобы было интересно. Или пасмурный, хмурый день. Это под силу одним лишь старым мастерам. Закаты — сплошное надувательство. Вот почему я здесь, на водопроводной станции.
— А-а! — восхищенно и понимающе ответил Говард.
Говард уже решил, что девушка ему нравится: и ее прямота, и подвижное лицо, и непокорные кудри, и кисточки в прическе — изобретательная! Боясь сказать глупость, он молчал, молчала и его новая знакомая, не отрываясь от работы. Вскоре Говард нашел, что молчать вместе уютно. Он даже успел подумать: прекрасное начало для… дружбы — и тут девушка задала вопрос, которого он страшился.