Круговорот бурлящей, рдяной крови.
30 Раскинувшись кто вдоль, кто поперек,
Они лежали, мало походя
На образы живых, - как средь болот
Окружье древних идолов друидских
В дождливый, стылый вечер ноября,
35 Когда под небом - их алтарным сводом
Кромешная густеет темнота.
Молчали побежденные, ни словом
Отчаянных не выдавая мук.
Один из них был Крий; ребро скалы,
40 Отколотой железной булавою,
Напоминало, как ярился он
Пред тем, как обессилеть и свалиться.
Другой был Иапет, сжимавший горло
Придушенной змеи; ее язык
45 Из глотки вывалился, и развились
Цветные кольца: смерть ее настигла
За то, что не посмела эта тварь
Слюною ядовитой брызнуть в Зевса.
Котт, распростертый подбородком вверх,
50 С раскрытым ртом, затылком на холодном
Кремнистом камне, как от дикой боли,
Вращал зрачками. Дальше, рядом с ним
Лежала Азия, огромным Кафом
Зачатая; никто из сыновей
55 Не стоил при рожденье столько боли
Земле, как эта дочь. В ее лице
Задумчивость, а не печаль сквозила;
Она свое провидела величье
В грядущем: пальмы, храмы и дворцы
60 Близ Окса иль у вод священных Ганга;
И как Надежда на железный якорь,
Так опиралася она на бивень
Громаднейшего из своих слонов.
За ней, на жестком выступе гранитном
65 Простерся мрачной тенью Энкелад;
Он, прежде незлобивый и смиренный,
Как вол, пасущийся среди цветов,
Был ныне полон ярости тигриной
И львиной злобы; в мстительных мечтах
70 Уже он горы громоздил на горы,
Лелея мысль о той второй войне,
Что вскоре разразилась, самых робких
Заставив спрятаться в зверей и птиц.
Атлант лежал ничком; с ним рядом Форкий,
75 Отец Горгон. За ними - Океан
И Тефия, в коленах у которой
Растрепанная плакала Климена.
Посередине всех Фемида жалась
К ногам царицы Опс, почти во мраке
80 Неразличимой, как вершины сосен,
Когда их с тучами смешает ночь;
И многие иные, чьих имен
Не назову. Ведь если крылья Музы
Простерты для полета, что ей медлить?
85 Ей нужно петь, как сумрачный Сатурн
Со спутницей, скользя и оступаясь,
Взобрался к этой пропасти скорбей
Еще из худших бездн. Из-за уступа
Сначала головы богов явились,
90 И вот уже ступили две фигуры
На ровное подножье. Трепеща,
Воздела Тейя руки к мрачным сводам
Пещеры - и внезапно взор ее
Упал на лик Сатурна. В нем читалась
95 Ужасная борьба: страх, жажда мести,
Надежда, сожаленье, боль и гнев,
Но главное - тоска и безнадежность.
Вотще он их стремился одолеть,
Судьба уже отметила его
100 Елеем смертных - ядом отреченья;
И сникла Тейя, пропустив вперед
Вождя - к его поверженному войску.
Как смертного скорбящая душа
Терзается сильней, вступая в дом,
105 Который омрачило то же горе,
Так и Сатурн, войдя в печальный круг,
Почувствовал растерянность и слабость.
Но Энкелада мужественный взор,
С надеждой устремленный на него,
110 Придал Сатурну сил, и он воскликнул:
"Я здесь, титаны!" Услыхав вождя,
Кто застонал, кто попытался встать,
Кто возопил - и все пред ним склонились
С благоговением. Царица Опс,
115 Откинув траурное покрывало,
Явила бледный изможденный лик
И черные запавшие глаза:
Как гул проходит между горных сосен
В ответ на дуновение Зимы,
120 Так прокатился шум среди бессмертных,
Когда Сатурн им подал знак, что хочет
Словами полновесными облечь,
Исполненными музыки и мощи,
Смятение свое и бурю чувств.
125 Но сосен шум сменяется затишьем,
А здесь, едва нестройный ропот смолк,
Глас божества возрос, как гром органа,
Когда стихают хора голоса,
Серебряное эхо оставляя
130 В звенящем воздухе. Так начал он:
"Ни в собственной груди, где я веду
Сам над собой дознание и суд,
Не отыскал я ваших бед причину,
Ни в тех легендах первобытных дней,
135 Которые Уран звездоочитый
Нашел на отмели начальной мглы,
Когда ее прибой бурлящий схлынул,
В той книге, что служила мне всегда
Подставкою для ног - увы, неверной!
140 Ни в символах ее, ни в чудесах
Стихий - земли, огня, воды и ветра
В их поединках, в яростной борьбе
Одной из них с двумя, с тремя другими,
Как при грозе, когда идет сраженье
145 Огня и воздуха, а струи ливня,
Хлеща, стремятся их прибить к земле,
В соитье четверном рождая серу,
Ни в этих схватках, в таинствах стихий,
Которые мне до глубин открыты,
150 Я не нашел причины ваших бед;
Напрасно вчитывался в дивный свиток
Природы, - я не мог сыскать разгадки,
Как вы, перворожденные из всех
Богов, что осязаемы и зримы,
155 Слабейшим поддались. Но это так!
Вы сломлены, унижены, разбиты.
Что мне теперь сказать вам, о титаны?
"Восстаньте!"? - вы молчите. "Пресмыкайтесь!"?
Вы стонете. Что я могу сказать?
160 О небеса! О мой отец незримый!
Что я могу? Поведайте мне, братья!
Мой слух взыскует вашего совета.
О ты, глубокомудрый Океан!
Я вижу на твоем челе суровом
165 Печать раздумья. Помоги же нам!"
Сатурн умолк, а вещий бог морей
Хотя не ученик Афинских рощ,
Но сумрака подводного философ,
Встал, разметав невлажные власы,
170 И молвил дивно-звучным языком,
Мерно-шумящим голосом прибоя:
"О вы, кто дышит только жаждой мести,
Кто корчится, лелея боль свою,
Замкните слух: мой голос не раздует
175 Кузнечными мехами вашу ярость.
Но вы, кто хочет правду услыхать,
Внимайте мне: я докажу, что ныне
Смириться поневоле вы должны,
И в правде обретете утешенье.
180 Вы сломлены законом мировым,
А не громами и не силой Зевса.
Ты в суть вещей проник, Сатурн великий,
До атома; и все же ты - монарх
И, ослепленный гордым превосходством,
185 Ты упустил из виду этот путь,
Которым я прошел к извечной правде.
Во-первых, как царили до тебя,
Так будут царствовать и за тобой:
Ты - не начало, не конец вселенной.
190 Праматерь Ночь и Хаос породили
Свет - первый плод самокипящих сил,
Тех медленных брожений, что подспудно
Происходили в мире. Плод созрел,
Явился Свет, и Свет зачал от Ночи,
195 Своей родительницы, весь огромный
Круг мировых вещей. В тот самый час
Возникли Небо и Земля; от них
Произошел наш исполинский род,
Который сразу получил в наследство
200 Прекрасные и новые края.
Стерпите ж правду, если даже в ней
Есть боль. О неразумные! - принять
И стойко выдержать нагую правду
Вот верх могущества. Я говорю:
205 Как Небо и Земля светлей и краше,
Чем Ночь и Хаос, что царили встарь,
Как мы Земли и Неба превосходней
И соразмерностью прекрасных форм,
И волей, и поступками, и дружбой,
210 И жизнью, что в нас выражена чище,
Так нас теснит иное совершенство,
Оно сильней своею красотой
И нас должно затмить, как мы когда-то
Затмили славой Ночь. Его триумф
215 Сродни победе нашей над начальным
Господством Хаоса. Ответьте мне,
Враждует ли питательная почва
С зеленым лесом, выросшим на ней,
Оспаривает ли его главенство?