Когда молния била с севера на юг, я занимался любовью. Когда она била с юга на север – напивался вдрызг. Когда с запада на восток, становился цивилизацией. Когда с востока на запад – ватой. Утрирую, конечно, но совсем немного.
Я нашел происходящему рациональное объяснение: так, говорил я себе, работает любой человеческий мозг – и, ставя перед ним противоречащие друг другу задачи, я просто стал замечать его глубины, скрытые от сознания… Заглянул, так сказать, за кулисы… Ничего сверхъестественного в этих «молниях» нет, уверял я себя. Все хорошо. Я вполне нормален. Просто я вижу на метр или два глубже – и знаю теперь, что спрятано под асфальтом, по которому ходим мы все.
Но все же меня завораживало открывшееся. Именно эти глубинные разряды и были, по сути, мной – потому что все мои действия оказывались следствиями их быстрого и почти неощутимого просверка… Греки не зря верили в Зевса-громовержца – может, они выражали этой метафорой то же самое?
Увы, как бы современно ни выглядела лакированная поверхность нашего ума, в его глубинах сохранились все кривые зеркала и суеверия, среди которых люди блуждали последние сто тысяч лет. Эти слои с тех пор совершенно не изменились (что несколько подтачивает веру в быстрый прогресс человечества).
Поэтому, когда со мной начали твориться странности, я сразу как-то позабыл все свои естественнонаучные гипотезы – и даже испугался, что мой глубоководный суфлер замыслил меня погубить.
Тьма сгущалась надо мной постепенно. Пока перемены касались простых бытовых привычек, я не волновался – и наблюдал за своими действиями с легкой иронией. То же касалось и все более ватных интонаций, появлявшихся в моих финансовых обзорах.
Голос-громовержец, в общем, не требовал ничего чрезмерного – и часто я понимал логику его команд.
Пока эта логика была.
Жук сказал, что я буду счастлив в любви и встречу родственную душу. Это обещание запало в мою память.
Я был, в общем-то, удовлетворен своими отношениями с Артуром (не хочу втягивать его в эту историю даже мысленно, так что рассказывать про него не буду) – но за годы знакомства между нами накопилась взаимная усталость, а близость выродилась в привычку.
Поэтому я совсем не удивился, когда Жук велел мне обратить внимание на одного молодого умника из Фонда Эффективной Философии, заседающего в фейсбуке.
«Это твоя судьба», сообщила мне одна из глубоководных молний. Причем несколько раз подряд.
Его звали Семен (да, бывают философы по имени Семен) – и его молодое свежее лицо в круглых очках сразу мне понравилось. Он был, как мне показалось, альбиносом – у него была розовая кожа и очень светлые, почти белые волосы. Но это мне тоже нравилось. Он был моложе меня.
Сомнений насчет него не было никаких – у нас так часто бывает при первом взгляде на фотографию. Как сказал один знакомый гомофоб: «знаете, эти мужские глаза, в которых ежедневно отражается чужой член – что-то в них меняется навсегда…»
Я прочитал все доступные статьи Семена – и он надолго погрузил меня в философические мысли. Если они вам не интересны, прыгайте к следующей главе – сюжет они не развивают никак. Но мне кажется, они важны, потому что мы начинаем сближение с другим человеком, пропитываясь теми смыслами, среди которых он живет.
Семен называл себя «либералом» – но не в том кухонном смысле, в каком либералы мы все, а высоком идейном. Он был либералом-философом.
Для москвича это было самой умной и безрисковой лонг-позицией: ясно было, что ФСБ не даст свежим росткам европейского выбора зачахнуть без еды даже в наше смутное время. В России не рекомендуется непрошено подвывать утюгу, кидая камни в либеральную витрину Отчизны, на которую тратит последнюю выручку Газпром – но можно без всяких проблем годами состоять в непримиримой фронде, откуда набирают кадры для министерства финансов.
Властям ведь не нужны неуправляемые друзья. Властям нужны управляемые враги – чтобы ниша была плотно занята и случайных идиотов в ней не заводилось. Чирикать они могут что хотят – главное, чтобы в час «Х» повернули толпу куда надо. Вот поэтому чекисты будут надувать через камуфлированную соломинку все это либеральное разнотравье и многоцветье, даже если нефть упадет до пяти. А всяких там националистов и патриотов, увы, ждет финансирование только по остаточному принципу. Но вы, я думаю, в курсе и без меня.