Ираида фыркнула, достала скальпель и стала соскребать дерево с колена кариатиды.
В точности так же, как в моем видении…
– Записывай, – проговорила она озабоченно. – Структура древесины рыхлая… с многочисленными повреждениями… надо же, а с виду еще ничего…
– Это тоже записывать – что с виду?
– Нет, конечно! Думай своей головой, что писать, а что нет!
Я старательно записывала ее слова и в то же время следила за полом и кариатидой.
И вскоре увидела, что пол под весом Ираиды начал с негромким скрипом прогибаться… Ну да, забыла сказать, что Ираида Павловна у нас – как бы это помягче выразиться – дама весомая, то есть не то чтобы под сто килограммов, чего нет, того нет, зря врать не стану, но если и меньше девяноста, то самую чуточку.
Так что пол потихоньку прогибался, и в то же время кариатида стала чуть заметно наклоняться, словно хотела рассмотреть того, кто нарушает ее многолетний покой.
Ираида Павловна продолжала скоблить деревянное колено и диктовать мне свои комментарии.
Пол тем временем прогибался все сильнее, а кариатида уже заметно накренилась…
Тут раздался громкий треск, и многострадальная кариатида начала падать…
Бастинда в последний момент заметила движение деревянной статуи, подняла голову и застыла от ужаса…
Дальше события стали разворачиваться молниеносно, как в ускоренной съемке.
Я метнулась к кариатиде и подставила под нее доску, тем самым задержав ее падение. В то же время я схватила окаменевшую от испуга Ираиду за локти и буквально выдернула ее из-под падающей кариатиды, оттащила на безопасное место…
В это время доска не выдержала веса падающей статуи и подломилась. Кариатида с грохотом обрушилась на пол, и тут же сверху на нее рухнула потерявшая опору деревянная галерея.
Образовалась груда деревянных обломков, над которой поднималось облако пыли.
Мы с Ираидой сидели на полу в паре метров от этой груды, переводя дыхание.
Наконец к Ираиде вернулся дар речи, и она произнесла изменившимся голосом:
– А с виду все выглядело достаточно прочно!
– Не всегда можно верить первому впечатлению! – подала я голос.
Бастинда покосилась на меня и смущенно проговорила:
– А ведь ты была права… галерея обрушилась, как ты и говорила… у тебя есть интуиция, а интуиция в нашей работе – самое главное! Из тебя выйдет хороший специалист!
Я промолчала – не рассказывать же ей про старинную лампу и посещающие меня видения…
А Ираида Павловна немного помолчала и смущенно добавила:
– И спасибо тебе… ты ведь меня спасла… я в какой-то ступор впала, и если бы не ты…
Я опять промолчала – не знала, что ответить на такие слова. Не скажешь ведь «пожалуйста» или «всегда к вашим услугам».
– Удивительно, как ты быстро отреагировала на опасность! Я и не представляла, что у тебя такая реакция!
Что я могла на это сказать? Что я и сама не представляла? Или что я так быстро реагировала, потому что была готова к подобному развитию событий?
А она еще добавила:
– А как ты догадалась прихватить доску?
– Ну, не знаю… интуиция…
– Вот именно! Я же говорю – интуиция в нашем деле важнее всего!
Надо же, все-таки есть в ней что-то человеческое, может испытывать благодарность.
– Ну устрою я прорабу этому, утверждал ведь, что все тщательно проверил, а тут такое! – Ираида сокрушенно покачала головой, глядя на обломки галереи, скрывшие кариатиду. Вторая кариатида смотрела на гибель своей сестры довольно равнодушно. Ираида же выглядела бледновато.
Делать было нечего, мы выбрались на улицу и уселись на крыльце. Нужно было звонить прорабу, но Бастинда что-то медлила, и я поняла, что у нее просто нет сил. То есть до нее понемногу доходило, что сейчас она лежала бы там, под обломками, и в лучшем случае ее ждало бы пожизненное кресло инвалида.
– Выпейте водички! – предложила я, это мама настояла на том, чтобы я всегда носила с собой бутылку воды, она прослушала передачу о том, что вода – это жизнь, и усиленно выполняла все рекомендации. Надо же, в кои-то веки пригодилось!
Ираида вцепилась в бутылку, как будто пробыла в пустыне дней десять, выхлебала одним махом половину, потом закурила, причем, что характерно, разрешения не спросила, из чего я сделала вывод, что она пришла в себя.
Так и оказалось, потому что после перекура она позвонила сначала прорабу, а потом – начальнику. Вот тут я отошла в сторонку, поскольку слушать ее цветистую ругань мне было неинтересно. И это еще были относительно приличные выражения, обычно наша Бастинда и матом не брезгует.