Погостив в Островном Проливе всего один день, слэтты отправились дальше.
– Вернет он ее, как бы не так! – с чувством произнесла кюна Ульврун, глядя вслед уходящему кораблю и даже продолжая помахивать рукой на прощанье. – Очень ему нужен ваш выкуп!
– Но я же тебе говорила, что надо было их предупредить! – не отставала ее дочь Инга-Ульвина, хотя теперь было уже поздно. – Зачем отпускать его, чтобы он бежал, с глазами, как у бешеной лягушки!
– Нет уж, пусть твой брат Торвард сам объясняет, как обстоят дела! Он уже большой мальчик, как он любит говорить! Я сразу поняла, что эти двое подходят друг другу, Торвард и эта дева-скальд, такая же пылкая и упрямая, как он сам! Как только она здесь показалась, я сразу заметила у нее в лице что-то общее с Торвардом! А уж это верный признак!
Еще через несколько дней Эгвальд и Вальборг прибыли в Тингваль. Даг хёвдинг еще не вернулся, и новостей, кроме уже известного, тут не оказалось. От волнения Вальборг было трудно притворяться вежливой: фру Борглинда и ее невестка фру Хедлин радовались их приезду, поскольку он давал возможность еще раз перебрать все сведения, слухи, сплетни и догадки, но к переливанию из пустого в порожнее у Вальборг не лежала душа, и она с трудом вытерпела здесь несколько дней. А потом, когда Эгвальд собрался плыть дальше, объявила, что, пожалуй, проводит его еще и побывает у дочери Дага и Борглинды, фру Хельги, которая после замужества жила на Квартинге.
– Ведь все равно Эгвальду ярлу придется проплывать мимо Острого мыса, а там до Квартинга совсем близко! – говорила она. – Даже при самом неблагоприятном ветре это задержит его всего-то на два дня. Зато я буду так рада повидать фру Хельгу, я не видела ее чуть ли не со времени ее свадьбы!
Эгвальд не возражал: он был слишком захвачен своими собственными переживаниями, чтобы обдумывать поступки сестры, а постоянно иметь рядом близкого человека, с которым можно без конца говорить об одном и том же, было очень удобно. Женщины, правда, сомневались, одобрит ли Хеймир конунг такое удлинение их путешествия, но это давало им возможность подольше не разлучаться с мужьями-ярлами, да и любопытство придавало смелости. Где еще узнаешь правду во всех подробностях, как не на Остром мысу!
Еще дней десять они плыли на юг, то на веслах, то под парусом, останавливаясь во всех крупных усадьбах и справляясь, что слышно. И все богатые хозяева устраивали в их честь пиры: весь Квиттинг переживал известие о гибели Бергвида, и все так ликовали, словно погублен сам Фенрир Волк и грядущее Затмение Богов отменяется.
Вот перед ними открылся Острый мыс, это столь значимое и памятное для многих место. На нем царило оживление, от которого злополучный полуостров за много лет успел отвыкнуть: несмотря на то, что середина лета давно осталась позади, весь мыс был усеян тушами вытащенных на берег кораблей, покрыт шалашами и землянками, и на нем кипел настоящий торг. Правда, самым ходовым товаром были слухи, более или менее достоверные.
Хильды Отважной не оказалось в усадьбе Фридланд, но таким гостям, как сын и дочерь Хеймира конунга, ее управитель Спелль Серебряный не мог отказать в приеме. От него они узнали многое из того, что касалось его госпожи. Да, она действительно вышла замуж за Вальгейра сына Вигмара и сейчас гостит у родичей мужа на Золотом озере. Да, жить они потом будут, скорее всего, на озере Фрейра, в старой усадьбе конунгов. Торвард конунг предлагал переименовать ее из Конунгагорда в Фридегорд – Мирный Двор, раз уж одна Мирная Земля уже есть. Неизвестно, понравится ли это фру Хильде… Да, после Бергвида Черной Шкуры действительно остался ребенок, девочка, недоношенная и такая слабенькая, что еще неизвестно, долго ли она проживет. Ее хотела взять на воспитание фру Хильда, и Хагир хёвдинг из Нагорья тоже предлагал, потому что она с ним тоже в родстве через Лейрингов. Но Торвард конунг не отдал им ребенка и забрал с собой во Фьялленланд вместе с матерью. Хочет, чтобы росла на глазах, а возразить ему никто, понятное дело, не может, потому что семья и домочадцы побежденного теперь законная добыча победителя. Да, говорят, он уже вернулся во Фьялленланд, что ему еще-то делать на Квиттинге?
Об Ингиторе дочери Скельвира Спелль Серебряный мог сообщить меньше. Он мог только подтвердить слухи о том, что Торвард конунг держал ее при себе и, судя по всему, забрал с собой во Фьялленланд. Дальнейшие его намерения насчет нее толком неизвестны. Поскольку слэттенландка Ингитора никому здесь не была особо интересна, о ней говорили мало. Дивились только, как же она ускользнула от Бергвида и как даже Дагейда ее не выследила. Насчет исчезновения ее прямо из рук Бергвида здесь, благодаря Хуги Глиняные Пятки, знали очень хорошо, и в чем-то у Эгвальда отлегло от сердца: хотя бы то проклятое чудовище ее не тронуло! Но как же она попала к Торварду, оставалось покрыто туманом.
Через день Эгвальд ярл, чье нетерпение становилось уже невыносимым, собрался поднимать парус, чтобы не пропустить хороший восточный ветер. И услышал нечто неожиданное.
– Оставь эти глупости! – сказала ему сестра. – Ты что, так и не понял, что я вовсе не собираюсь ни на какой Квартинг?
– Но ты же говорила, фру Хельга…
– Зачем мне нужна фру Хельга, я ее видела три раза, еще девочкой, а она и вовсе забыла мое лицо! Я поплыву с тобой во Фьялленланд.
– Но…
Эгвальд опешил и посмотрел на сестру так, словно впервые ее увидел. В каком-то смысле так оно и было: только сейчас, зоркими от изумления глазами глядя ей в лицо, он осознал, что сестра не столько сочувствует его сердечным тревогам, сколько переживает свои!
– Даже если тебе это не нравится, ничего не поделаешь, – с жесткой решимостью заявила она. – Тебе будет нелегко объяснить Сигварду ярлу, почему ты силой привез к нему твою сестру и зачем хочешь ее там оставить! А отвозить меня назад домой ты и сам не слишком хочешь – ведь это означает потерять целый месяц! Я не пленница! Я сама распоряжаюсь собой!
– Но ты женщина, и за тобой надо присматривать!
– Не смеши меня! Это за тобой надо присматривать, потому что ты безумен! Я женщина, но у меня больше здравого рассудка, и я должна быть с тобой!
– Но чего тебе делать во Фьялленланде? Ты же знаешь мои намерения! Если этот мерзавец не вернет Ингитору, я вызову его на поединок! Нет, я пойду на него войной и разнесу всю его проклятую страну!
– Еще неизвестно, кто кого разнесет. Я очень высоко ценю твою доблесть, Эгвальд ярл, брат мой, но ты должен признать, что Торвард конунг и раньше был отличным бойцом, одним из сильнейших в Морском Пути, а теперь, когда он раздобыл меч великана, ему и вовсе нет равных!
– На всякого сильного сыщется сильнейший!
– Да, конечно, сыщется. Вопрос только, когда! И едва ли это случится сейчас, приходится признать. Так что не делай глупостей и послушай, что я тебе скажу. Тебе же, тебе очень полезно и выгодно, если я поплыву с тобой. Открой ты глаза: ты разве хочешь, чтобы Торвард конунг сам женился на твоей Ингиторе? Молчи, я знаю, что ты об этом думаешь! Если там буду я, то он, может быть, и не станет так уж сильно за нее держаться!
– Постой! – помолчав, Эгвальд начал понемногу соображать. – Но… если ты ему понравишься, то он… Он же захочет получить тебя!
– И тогда ты сможешь обменять твою невесту на невесту для него! И обойдется даже без всякого выкупа!
– Но ты… – Эгвальд был так изумлен, что даже не знал, как понять такое решение. – Это чудовище… Этот…
– Я готова пожертвовать собой, если это нужно для мира и для нашей чести! При условии, конечно, что он действительно окажется так красив, умен и благороден, как о нем говорят!
Впрочем, йомфру Вальборг была настолько в этом уверена, что не поверила бы своим глазам, если бы они вдруг увидели нечто другое.
После этого Эгвальд больше с ней не спорил, и они в полном согласии поплыли на север, к Фьялленланду.
В то время, когда нежданные гости приближались к Трехрогому фьорду, Торвард конунг с дружиной, ярлами и Ингиторой уже находился дома, в Аскефьорде. Погребение Бергвида, съезд всех семи оставшихся квиттингских хёвдингов, обручение и свадьба йомфру Хильды с Вальгейром сыном Вигмара, новые клятвы в святилище Хестирнэс, споры об участи маленькой Даллы и ее матери – все это заняло не меньше месяца, и к концу этого срока Торварду так надоело озеро Фрейра, что он только и мечтал о том, чтобы скорее оказаться дома и там справить свою собственную свадьбу. Делать это где-либо, кроме Аскефьорда, было, конечно, немыслимо, и Аскефьорд никогда не простил бы ему такого надувательства!