— А это не?.. Это не?..
Ноукс вытер себе лоб.
— Это не фильм. То, чего я страшусь, пока не произошло. — Он захлопнул чемодан и поднялся на ноги. — Здоровье у меня никуда не годится. Вас сбиваю с толку и сам запутываюсь. Благослови вас Бог, дети мои.
Большим и указательным пальцами он начертал в воздухе крест над их головами и поспешил к двери. По виду он настолько напоминал человека, спасающегося бегством, что было бы жестоко кричать ему в спину «спасибо» или «до свидания».
— Как ты думаешь, он сумасшедший? — спросила Рима.
— Нет. Он проявил себя слишком порядочным человеком.
— Да, он милый, но держу пари, что он ни разу никого не вылечил.
Санитаркам, принесшим ланч, было сказано, чтобы они убрали еду и больше не приносили. Ланарк с Римой съели четверть салями, немного сыра и несколько инжирин; потом он помог ей дойти до туалета, где она приняла ванну, а он потер ей спину. Вернувшись в кровать, они пили вишневый ликер и сонно целовались. Когда под кожей Римы начало светиться серебро, Ланарк задумался и проговорил:
— Рима, в камере сгорания ты временами называла меня Toy.
Поразмыслив, она отозвалась:
— Да, в этой броне мне снилось немало странных снов. Тебя звали Toy или Коултер, мы стояли ночью на мосту под луной, и из-за деревьев выглядывал какой-то старик. Ты хотел меня убить. Дальше не помню.
— Интересно, как бы я мог узнать об этом побольше?
— К чему? Разве мы не счастливы, когда не ссоримся?
— Да, но скоро мне придется работать, а я забыл, что умею делать. Нужно было спросить Ноукса, есть ли способ узнать, как ты жил до Унтанка.
— Вызови его по радио.
— Нет, я позову Манро. На него я больше рассчитываю.
С Манро его соединили на удивление быстро.
— Я звоню, чтобы сказать: все в порядке, мы сами раздобыли еду.
— Очень хорошо. Вы только за этим позвонили?
— Нет. Я заинтересовался прошлым, но, видите ли, ничего не могу вспомнить…
Раздался треск, и ровный голос произнес:
— Архив слушает. Чем могу вам помочь?
— Я интересуюсь своим прошлым. Меня зовут Ланарк… Раздалось громкое жужжание, затем голос быстро и монотонно стал читать:
— Вы прибыли в Унтанк третьего числа десятого месяца тысяча девятьсот пятьдесят шестого солнечного года по назарейскому календарю. Назвали себя Ланарком, явились в центральную контору службы социального обеспечения, были зарегистрированы в качестве дракона и получили восемь фунтов, девятнадцать шиллингов и шесть пенсов. Устроились на квартиру к Белле Флек, Ашфилд-стрит, семьсот тридцать восемь, Унтанк номер два, а через тридцать дней запросили допуск в институт. Были доставлены в человеческой форме в семьдесят пятый день четыре тысячи девятьсот девяносто девятого децимального года от основания, а на восьмидесятый день сделались младшим ассистентом профессора Озенфанта, отдел энергетики. Развитию вашего таланта воспрепятствовали бессмысленные буйные выходки. Восемьдесят пятого числа вы прервали сеанс звукозаписи, оскорбили катализатора, заблокировали поток и разбили видеоэкран. Ваше перемещение назначено на восемьдесят восьмое число, что должно быть одобрено лордом Монбоддо, директором института, координатором проекта экспансии и президентом совета».
Неожиданно громко затрубили фанфары, но очень скоро музыка оборвалась.
Ланарк буркнул раздраженно:
— Это мне известно. Я хочу знать, что было до того, как я явился в Унтанк.
Вы явились в Унтанк по воде, а она вне юрисдикции совета. Желаете проконсультироваться с оракулом?
Конечно, если от этого будет польза.
Холодный белый пластик малюсенького приемопередатчика раскалился докрасна. Ланарк уронил его на покрывало; Рима вскрикнула, Ланарк рукавом смахнул аппарат на пол, где он с громким хлопком взорвался.
Вокруг кровати клубился едкий голубой дым, щипавший глаза. Рима, не вставая, смотрела на Ланарка. Он вынул изо рта обожженные пальцы и спросил, в порядке ли она. Его оглушило взрывом, поэтому ответ донесся как бы издалека. К нему примешивался отдаленный голос, повторявший: Помогите, помогите, кто-нибудь меня слышит?
Рима спросила, кто там, и тут голос заговорил прямо в ухо Ланарку. Не мужской и не женский, взволнованный, он держал странную невыразительную ноту, словно произносимые слова при печати не следовало выделять как прямую речь.
Голос сказал Я рад, что вы позвонили.
Ланарк энергично потряс головой и твердым тоном попросил:
— Пожалуйста, не могли бы вы рассказать мне о моем прошлом? Начиная с детства.
Голос сказал Мне очень нравится подобная работа, но вам придется дать мне зацепку. Сохранился ли у вас какой-нибудь предмет из прошлого?
— Нет, ничего.
Одежда, например?
— Моя одежда растворилась на пути сюда. Может, в карманах было что-нибудь нерастворимое?
— Разве что… одну минуту.
Ланарку вспомнилось, как Манро доставал пистолет из выдвижного ящика в шкафчике его умершего соседа. Он открыл свой собственный ящик и заглянул туда. По большей части он был заполнен едой, но в уголке нашлись крохотная волнистая раковина и кварцевый голыш с серыми и кремовыми прожилками.
— Я нашел морскую ракушку и камешек.
Возьмите по предмету в каждую руку. Да, я вижу теперь, откуда вы пришли. Вас звали Toy. С какого возраста начинать рассказ: с пяти лет, пятнадцати или десяти?
— С пяти, пожалуйста.
Ланарк лег поудобней, и оракул, голосом не по летам развитого ребенка, начал Дункан Toy провел синюю линию в верхней части листа и коричневую внизу. Нарисовал великана, который бежал по коричневой линии с плененной принцессой, но принцесса никак не выходила красивой, и потому в руках у великана он изобразил мешок. Принцесса была внутри. Отец…
— Простите, — перебил оракула Ланарк. — Вы рванули с места в карьер. Не могли бы вы для начала описать географическое и социальное окружение?
После недолгого молчания голос заговорил сухим тоном ученого. Река Клайд впадает в Ирландское море. Вблизи ее устья расположено множество островов и полуостров, принадлежащие Британии. Невдалеке от места впадения на Клайде расположен Глазго — промышленный город, где живет в наши дни множество людей, но где никто не представляет себе жизни. Помимо собора, университетской караульни и примитивной средневековой башни с часами, почти все постройки возведены в этом и прошлом веке…
— Простите, что опять перебиваю, но откуда вам это известно? И вообще, кто вы?
Голос, помогающий вам увидеть себя.
— Но я слышал слишком много таких голосов. Это не были голоса лжецов, даже Сладден и Озенфант во многих случаях говорили правду, но только ту правду, которая не противоречила их замыслам. А какие замыслы у вас? Какие сведения вы намерены опустить?
Голос сказал мрачно У меня вообще нет замыслов. Опустить я постараюсь только повторы, но навряд ли получится. С тех пор как я превратился в ничто, я просто помешался на подробностях.
— Не понимаю.
Тогда, прежде чем взяться за вашу историю, я расскажу свою. Она не так занимательна, но в ней отсутствуют подробности! поэтому она короче, а поскольку я некогда жил в вашей стране, вы получите некоторое представление об ее экономике.
Оракул заговорил мужским голосом, пожилым и напыщенным. Ланарк уселся поудобнее. Рима, зевнув, прижалась к его спине. Через пять минут Ланарк заметил, что она спит.