— Я говорил, мой мальчик… кстати, достаточно ли хорош этот халат? Твой багаж уже должны были привезти из отеля, но я бы предпочел, чтобы наш разговор не прерывали сейчас. Я говорил, что из всех разумных рас в Галактике мы, люди, самый несчетный и невероятно неоднообразный народ.
— И склонный к аллитерации, — добавил Ландо, стряхнув в вакуумную пепельницу двухсантиметровый столбик серого пепла.
Мер проигнорировал подначку и указал на согбенного иссохшего слугу, который тихо ковылял через главную дверь кабинета позади Калриссиана.
— Возьмем, к примеру, тока, прозываемых в округе «сломанные люди». Полное отсутствие интеллекта, страсти и воли. У каждого из них есть признаки, которые у людей означают старческий возраст: седые волосы, морщинистые лица с запавшими щеками, неуверенная походка. Но что самое удивительное — они обладают всеми этими сомнительными признаками с рождения. Домашние животные, ничего более. Полезные в качестве слуг, они слишком глупы, чтобы не быть незаметными. Еще их можно использовать в садах жизни. И все.
Ландо поерзал, поправил край заимствованного халата, чтобы скрыть, насколько ему неуютно. Вельветовая ткань была отвратительного багрового цвета с желто-зеленой окантовкой по краям. Если все станут носить такую ткань, да еще с подобным вопиющим безвкусием, придется пересмотреть весь свой гардероб. Интересно, к чему ведет вся эта пустая болтовня. Он слышал про сотни способов оправдать рабство, но на его взгляд, в тока не было искры и страсти, даже намека на разумную инициативу, которая делает людей людьми.
— Вы сказали «к примеру». Может быть, вы имели в виду «по контрасту»?
Губернатор подал знак налить еще чая.
— Вовсе нет, мой дорогой мальчик, вовсе нет. Когда есть заключенные с других планет в качестве наблюдателей и несколько дроидов для технических задач, тока рады есть пищу, предназначенную для животных, и добровольно загонят себя работой до смерти, если от них потребуют того.
Калриссиан позволили себе цинично фыркнуть. Он слышал, что работа в садах изматывает. Большинство заключенных-людей занимались только наблюдением, как и сказал губернатор. То же со всеми разумными существами. Немногочисленные невезучие «особые» заключенные, приговоренные к ручному труду, становились идиотами за год-два. На тока, похоже, сады не производили такого действия. Да и с чего бы, они уже рождались дураками.
— Это все должно быть очень удобно, — сказал Ландо. — Для владельцев садов.
Мер пристально взглянул на него.
— Садами владеет правительство, мой мальчик. Я думал, ты это понимаешь. Дело в том, что тока такие же люди, как мы.
У Ландо от удивления приоткрылся рот. Он наблюдал за слугой, пока тот наливал чай губернатору, не замечая обидных слов о себе. Как могло это существо, это серолицее скрюченное нечто в порванной домотканой набедренной повязке быть человеком? Губернатор поморгал, умудряясь выглядеть при этом самоуверенным собственником. Открыл рот, чтобы сказать что-то…
Ба-бах!
Пол задрожал от взрыва. Глаза ослепила вспышка, затем по правую руку от губернаторского стола от пола до потолка поднялся столб черно-синего дыма.
Ну вот, подумал Ландо. Теперь-то что?
Глава 4
Довольно! — взвизгнул столб сине-черного дыма и распался на крошечные рыжие искры, мгновенно потухшие. Колдун с Тунда, мысленно застонал Ландо, как старомодно…
Члены этого якобы древнего и довольно скучного таинственного ордена из отдаленной системы Тунд все поголовно были падки на эффектные появления. Остатки дымного столба собрались в приблизительно гуманоидную фигуру ростом с Калриссиана и средним телосложением. Вероятно, кинул дымовую шашку в кабинет, а потом вошел через дверь прямо в столб дыма.
Никто толком не знал, к какой расе относятся колдуны с Тунда и вообще принадлежат ли они Ландо Калриссиан и Арфа Души народа шару все одной и той же расе. Сами они молчали об этом, как и о многом другом. Новый гость носил длинное одеяние блеклого серого цвета, как принято в их ордене. Полы балахона подметали губернаторский ковер, полностью закрывая нижнюю часть тела колдуна. Похожий на тюрбан головной убор закрывал лицо: были видны только глаза. Глядя на них, Ландо понял — к своему неприятному удивлению, — что предпочел бы их не видеть, никогда. В полное противоречие абсурдным мелодраматическим действиям чародея глаза производили отрезвляющее впечатление. Два затягивающих колодца какой-то безумной жажды. Ландо поежился. Алчный взгляд задержался на Калриссиане, словно он был насекомым, которое вот-вот прихлопнут, потом был обращен на губернатора.