Гепта освободил его от своего контроля.
Пара санитаров утащили сломленного человека с мостика. Как это ни странно, он был далек от разрушения сознания. Гепта давно заметил, что подобные испытания приводят к определенному увеличению уровня эффективности и даже, возможно, повышают сообразительность. Так почему бы не сделать хороший инструмент еще лучше? У инструмента не было никаких возможностей протестовать. Может, затачивая нож, вы и причиняете ему боль, но кого это заботит?
Придя в чуть лучшее расположение духа, колдун повернулся и прошел к капитанскому креслу, которое он обычно занимал на мостике. Он не был капитаном «Венниса», но ему нравилось наблюдать за происходящим с высоты. Рядом с креслом находились две клетки, представлявшие собой кубы со стороной в полметра. В одной из них он держал своего питомца. Существо было почти невидимо в своем гнезде из серо-зеленой грязи. Три длинные черные ноги, покрытые редкими волосками, то упирались в верх клетки, то извивались с голодной, жадной силой, которой мог симпатизировать, возможно, один только Гепта.
Во второй клетке колдун держал другой вид тварей. Там оставалась лишь полудюжина созданий; скоро ему понадобится пополнить запасы.
Они были размером с мышь, да и вообще очень походили на мышей, только с золотистой шкуркой и огромными синими глазами. Каждое создание было чистым и лоснящимся, у каждого был толстый хвост, как у миниатюрной белки. Существа буквально излучали тепло и довольство.
Сдерживая дрожь, Гепта открыл клетку с пушистыми созданиями и парой длинных щипцов достал одно из них; существо пискнуло от удивления и боли. Отодвинув верх второй клетки, он бросил псевдомышь в середину жадно протянувшихся ног.
Из клетки донеслось хлюпанье, за которым последовал резко оборвавшийся ужасающий писк. После этого можно было слышать лишь хруст. Гепта задвинул крышку. В нем росло тепло, когда он видел, как его питомец прихорашивается, очищая все три ноги от шерсти и крови добычи.
Ему нравилось представлять, что маленькое, беспомощное и мохнатое существо, которое он только что уничтожил, было Ландо Калриссианом. Это доставляло огромное удовольствие. До него другие тоже пытались вставать на пути Гепты. И только один смог выжить. Почему из всех людей именно этот ничтожный бродяга, этот странствующий аферист и шарлатан должен так часто вставать между колдуном и исполнением его планов — было загадкой. Но именно так и происходило.
Очень немногие понимали, как сильно — и как слабо — колдуны Тунда верили в магию. Еще меньше было тех, кто прожили достаточно долго, чтобы донести это понимание до других. Скажем, вызвать худшие воспоминания капитана «Венниса», усилить их, удалить все прочие мысли и ощущения — все это мог сделать кто угодно, вооруженный нужной электроникой, не более того.
Тем не менее у колдунов были собственные представления о вещах, выходивших за грань науки, и Рокур Гепта был суеверен. Он верил в то, что сталкивается с Калриссианом по какой-то извращенной прихоти фатума, кармы, рока или судьбы. Порой выяснялось, что молодой игрок даже не осознает, что эти столкновения вообще происходят.
Но теперь колдун положит этому конец.
Он нажал на кнопку, встроенную в подлокотник кресла, и перед ним предстал офицер, который был чуть моложе капитана.
— Ты — первый помощник? — прошипел Гепта.
Офицер неуверенно отдал честь. Он только что видел, как его начальника утащили с мостика.
— Д-да… да, сэр, я. Я… эм… нам продолжить курс на Осеон, сэр?
Рокур Гепта немного помедлил с ответом, зная, что молчание еще больше смущает и нервирует молодого офицера. В армейской жизни всегда было что-то, за что можно было чувствовать вину. уклад был специально создан таким, чтобы солдат не мог прожить ни одного дня, не нарушив какого-нибудь правила. Разумеется, это играло на руку тем, кто находился на самом верху пирамиды. Вот, скажем, как сейчас.
Гепта заговорил, только когда на лбу офицера выступил пот:
— Нет-нет. Мы сделаем небольшой крюк Я дам вам направление. Ваш капитан будет нездоров еще несколько часов, и я хочу, чтобы к моменту его… выздоровления мы уже были в пути.
Во многих парсеках от них, в космосе, столь же глубоком, как тот, что окутывал «Веннис», появилось странное образование. В его центре пульсировало обнаженное ядро гиперпространственного двигателя класса дредноута. Оно будто корчилось от жутких потоков энергий, которые искажали пространство вокруг, отвергая базовые законы реальности. Более пристальный взгляд выявил бы, что оно было старым, очень старым, собранным из кусков множества двигателей, давно уже устаревших и работающих на пределе.
Его окружали по меньшей мере две дюжины не менее устаревших истребителей самого разного происхождения. Некоторые были созданы нечеловеческими расами и кое-как переделаны. Они были соединены с ядром двигателя светящимися кабелями, которые мерцали и изгибались в такт работе реактора. Казалось, что истребители буксируют двигатель. На самом же деле все было наоборот. Маленькие корабли не могли переходить на сверхсветовую скорость сами по себе. За них этот делало поле, создаваемое двигателем.
Лидер ополчения Клин Шанга сидел в кабине своего древнего корабля, уставившись невидящими глазами на панель управления. Прошло уже одиннадцать дней — это был самый мучительный поход, в котором он когда-либо принимал участие. Но он был необходим. Этого требовала честь.
Панель управления, несмотря на то что на ней горели огни, была заблокирована. Это служило сугубо практическим целям — управление всех истребителей было замкнуто на навигационный компьютер гиперпространственного двигателя.
В итоге пилоту было совершенно нечего делать. И — у него было все время вселенной.
Он давно прекратил думать о доме, о малоизвестной захолустной планете, заселенной задолго до нынешней волны имперской колонизации, заселенной даже до того, как Старая Республика послала свои разведывательные экспедиции. Он давно прекратил думать и о семье. Какой смысл: скорее всего он никогда больше их не увидит.
Еще меньше он думал о своем задании, миссии, которую выполняла его пестрая команда, составленная из ополченцев, уволенных полицейских, искателей приключений и профессиональных солдат, таких же устаревших, как и корабли, на которых они летели. Расходный материал. Задание было простым и прямолинейным: найти кое-кого и убить. И дело было не в том, что жертва жестоко повредила их цивилизации, открыв ее для вторжения более здоровой и сильной галактической культуры. Это ничего не значило рядом с тем фактом, что жизнь, которую они собирались забрать, была самим воплощением зла Но, зло или нет, оно прекратит свое существование, если они сделают свою работу правильно.
Если же нет, их жизни не имели никакого значения. Зло воплотилось во вселенной, и жизнью больше, жизнью меньше — разница невелика. Ущерб им уже был причинен; миссия была ради мести. Просто и честно. И, возможно, ради того, чтобы защитить другие беспомощные и беззащитные миры.
Клин Шанга бросил короткий взгляд на остальные корабли группы, собравшиеся вокруг реактора. Все вместе они выглядели смехотворно — так же, как, без сомнения, весь их мир выглядел для пришельца. Они походили на сухое гротескное растение, межзвездное перекати-поле, катящееся туда, куда его занесет ветер судьбы. Шанга попытался найти утешение в мысли, что ничто не могло бы быть более далеким от истины, что они — смертоносная сила, которая застанет врага врасплох.