Как он ненавидел это имя! Он заставит владельца «Тысячелетнего сокола» корчиться и извиваться до тех пор, пока не узнает секрета этой странной удачливости или другой тайны — скрытого могущества, за которым он охотится! С каким удовольствием он выдавит жизнь из хилого тела Ландо — медленно, очень медленно, — после того как уничтожит большую часть его сознания (но не настолько большую часть, чтобы Калриссиан не мог оценить финальные аккорды).
Гепта вернулся мыслями в более раннее — и более счастливое — время, к своим первым годам в качестве адепта древних колдунов Тунда. Как он провел этих слабаков и украл их знания. Как и предполагалось, они ошибочно приняли его как юного подмастерья и так и не смогли разглядеть обмана. Уже тогда, сотни лет назад, он был куда старше даже самых древних колдунов — а они знали, как можно продлевать жизнь!
Ах, да. Галактика до сих пор верила, что где-то там, на спрятанной планете Тундра, находится древний мистический орден. Только Гепта знал, что на самом деле эта планета была пустынным шаром. На ней не осталось ничего крупнее костяшки пальца. Мысли — воспоминания — о том, что он сделал в тот последний день, наполняли его счастьем.
Когда-нибудь он сделает то же самое со всей вселенной!
Между тем пока что вселенная была слишком мала для Рокура Гепты и Ландо Калриссиана. Что Ландо Калриссиан весьма скоро осознает.
Медленно, выверяя каждое движение, колдун начал выворачивать свое тело наизнанку — выворачивание тела по оси пищеварительной системы было формой медитации и отдыха, — после чего принял свой истинный облик, лишь чуть менее омерзительный, чем тот, в котором Гепта только что пребывал. Ни одно живое существо не видело его в таком обличье, и ни одно из увидевших не останется после этого в живых. Он расслабил свои бесчисленные внешние конечности, растянул их… и превратился в замотанного-в-тряпки предположительно гуманоидного колдуна, каким его знал мир. Призвав силу, которая была практически неизвестна во вселенной, он медленно поплыл ко дну пещеры. Была работа, которой нужно заняться. И да., ему нужно покормить питомца
* * *Клин Шанга тщательно скрывал свое горе. Это становилось все труднее от года к году. Полковник Кенов, его старый товарищ, был мертв. Мертв и исчез, навсегда. Они еще мальчишками сражались вместе в битве на Рууде. Это было всего лишь одно из мелких столкновений в большой войне, но для них это было началом взрослой жизни. Они выжили и приобрели страшный опыт, который превратил фермерских мальчишек в солдат. И — в друзей. И вот теперь полковник Кенов был мертв.
И самое худшее — эта смерть была бессмысленной, случившейся из-за нелепого импульсивного поступка, которого, по мнению Шанга, не должен был совершать человек в возрасте Кенова и с его боевым опытом. Согласно строгим законам Осеона он не имел права носить или хранить оружие и воспользовался куском трубы. После чего был застрелен незнакомцем, который был разве что в малой степени связан с их врагом. Случайный прохожий… хотя и не невинная овечка. Если бы только Кенов прислушался к нему…
Полыхнула вспышка, и все сборище истребителей сотряслось. Удерживаться вдали от астероидов становилось сложнее с каждой минутой. Из-за цветных испарений, что курились вокруг, Шанга едва мог видеть в пределах нескольких сотен метров, что отделяли его от дальнего корабля крошечного флота. Стрелки датчиков уровня радиации неумолимо ползли вверх, несмотря на то что они были под защитой миллионов тонн камня. Как долго еще они смогут продержаться…
В конце концов, это не будет иметь значения. Гигантский двигатель все еще работал надежно, кабели, что соединяли его с бойцами, были в порядке. Им нужно восстановить равновесие и добраться до потерянного корабля Кенова, но это было на самом деле просто. Если бы они смогли продержаться достаточно для того, чтобы выполнить свою работу, это бы несколько изменило расстановку сил, и не важно — выдержат ли они ярость Огненного ветра, или же их кожа облетит хлопьями, волосы выпадут, а жизнь они извергнут из себя по капле. Эта жизни вполне можно и потерять — результат того стоит.
Шанга, как и все его соратники, выжидал, пряча свое горе. Энергетическая буря вокруг них делала невозможной даже проводную связь. Кабели работали, как огромные антенны, выдавая только какофонию воющих звуков, которая трепала нервы, расшатывала мораль и уничтожала решимость. Это звучало так, будто все мертвецы вселенной раз в год объединялись в проклятый хор на Осеоне.