Помытых и одетых, усатый дряхловатого вида фельдфебель отконвоировал нас в канцелярию, где мы еще раз расписались в бумагах, получили солдатенбухи, которые тут же и сдали, потом прошли в Первый отдел. Ну а как же. Первый отдел есть везде. И называется так же. Хорошо хоть не Особый. Сидел там симпатичный лейтенант с добрым лицом и наивными глазами. Значит, редкостная сволочь. Иначе не сидел бы тут, в Первый отдел собственно, другого бы и не посадили. Несколько вопросов, улыбки на мои ответы, ни одной записи, захлопнул папку, «свободны!». Козырнул, щелкнул каблуками, кругом, чуть не строевым к двери. Но прям спиной почувствовал взгляд. От гадость какая.
С канцелярии пошли на склад, где получили каждый — ложку, котелок, бритву, от которой я отказался, ибо у меня и получше есть, отрез портянок про запас, скатку плед — впрочем, мне не выдали, артиллерии не положено.
Зато получил каску — тяжеленную, смешную, типа нашей ПВОшной довоенной, или даже на вьетнамскую шапку больше похожую, а то и просто на тазик. Спросил ефрейтора — зачем мне, и почему именно мне? Оказалось, в пехоте касок нет, им не положено — только штурмовики носят шлемы и кирасы. А вот крепостной артиллерии — да. Вроде бы и нагрудник еще положено, но их хватает только командирам батарей и орудий. Эвон оно как. Привилегия, значит. Покрутил в руках тяжеленный тазик… вот радости-то.
Зато пехоте выдали фляги-баклажки. А мне нет. Снова спросил — ответил, что мол — они и в марши ходят, и в караулы и учения в поле — а крепостным пушкарям незачем.
Потом получили еще мыла и махорки, чай, паек, индпакет, еще какое-то барахло. Поставили автографы в лохматых книгах и на листках ведомостей, и вывалились на воздух.
Отведя пехотинцев в их казарму в стене одного из бастионов, ефрейтор провел меня к Западной батарее, и там сдал покуривавшему трубку Бало.
Осмотрев меня придирчиво, поправив что-то как положено, он повел меня обратно, к цитадели, там мы отправились к штабу, Бало сходил доложился командиру, заместителем которого он, оказывается и был, будучи при том и командиром первого орудия батареи. Вышел подтянутый молодой лейтенант с лошадиной мордой, осмотрел меня скучающе, кивнул и ушел. Вахмистр хлопнул меня по плечу, служи, мол! И мы снова пошли к батарее.
Так вот я и очутился подносчиком боеприпасов на первом орудии второй батареи форта Речной.
Глава 11
Казарма, размещавшаяся под батареей, над погребами, была на удивление уютной и ничуть не сырой. Не сказать просторной, но места хватало. Располагалась она грамотно — к орудиям расчету выскочить всего ничего времени. Выход правда, на мой взгляд — узкий, и лестница вверх. Толкаться тут.
И ежли например десантник-диверсант с автоматом на лестнице сядет — то все, всех положит. Или просто не выпустит. Правда, выходов два. И десантников тут нет. И автоматов тоже. Револьверы правда есть, это да. Но, все же — это же внутри крепости батарея, не на передовой. Потому — все разумно. Расчеты под орудиями, командиры орудий тут же, но отдельно в своей отгородке — а Балу, как я прозвал про себя командира — больно уж похож на медведя из сказки Киплинга, как замкомбатра — обитал и вообще отдельно, рядом с командиром батареи — в офицерской казарме в крыле цитадели.
Сама наша казарма — сводами, с толстыми колоннами, перекрытие — осадную бомбу выдержит. Думал, теснота будет, нары, а то и в три яруса — нет, плотненько, но в один ярус, топчаны с рундуками под ними. Оно и понятно — невысокие своды-то. Тут же маленькая кухня с очагом. А отхожее место поодаль за батареей.