— Стойте! Остановитесь! Прекратите! — отчаянно махая руками, закричал доктор — Немедленно прекратите! Прошу вас! Одумайтесь, послушайте меня! Прекратите эту междуусобицу! Как вы не понимаете! У нас полсотни раненных, многие тяжело! Вы обрекаете их на страдания и смерть! Вахмистр Бало, лейтенант Вэрр, унтер-офицер… простите, не припомню имени Вашего… Как старшие среди… эээ… скажем… неподчинившихся приказу о капитуляции… да. Прошу вас — господа, образумьтесь! Не допустите бессмысленного уже кровопролития! Остудите своих солдат, не дайте поднять оружия на своих! Любое кровопролитие уже лишено смысла!
— Но, присяга, мастер Берг! — как-то горестно завопил лейтенант — Крепость нельзя сдавать врагу!
— Мастер Вэрр, голубчик! Ну о чем, о чем Вы говорите! Какая уж крепость, друг Вы мой дорогой! Оглянитесь! Все уже кончено, надо смотреть правде в глаза — да, мы проиграли… но ведь это не главное! Главное сейчас — спасти жизни наших раненных! И всех остальных солдат!
— Солдат должен умереть, выполняя долг, если придется… — это Балу попробовал влезть, но Берг перебил его:
— Бало! Дорогой Вы мой! Ну зачем же умножать страдания и смерти? Ради чего? Ради этой груды камней? Поймите, голубчик — там — Он махнул рукой в сторону цитадели — Там лежат Ваши товарищи, раненные. За что же Вы и их погубить хотите? Разве они не отдали уже долг, не исполнили присягу? Разве они и так недостаточно страдают? А ведь Вы и их погубите!
— Да ить, вашбродь, коли сдадимся, то их все одно в плену погубят! — крикнул унтер.
— Дорогой мой, ну откуда Вам то знать? Ну посудите сами, если мы им сейчас сдадимся, то они же, наши противники, расценят это как жест нашей доброй воли, это смягчит их в принятии решений, к тому же, наши командиры взяли уже с них слово, что те сохранят жизнь всем защитникам крепости!
— Да баронцы оне такие! Соврут — не дорого возьмут! Чего им верить! — крикнул кто-то из наших.
— Ну что Вы! Как можно так не верить людям, тем более офицерам — они слово дали — укорил его лекарь — Господа! Господа! Я прошу вас! Прекратите это нелепое противостояние! Я…
— Доктор Берг! Доктор Берг! — это прибежала одна из трех санитарок — Скорее, там, у сержанта, опять кровь пошла, мы не можем…
Доктор растеряно оглянулся, и поплелся за тащившей его за рукав сестрой.
Повисла нехорошая тишина.
— Ну, что, вахмистр? Лейтенант? Вы, наконец, поняли, на что вы обрекли своих товарищей? Раненых, героев, не щадивших себя в бою с врагом? А? — примирительно крикнул начштаба.
— Да! Да! И тех, кого вы обрекли на страшную казнь! — завопил, размахивая стволом, из-за ящиков комендант. Может, мне и показалось, вряд ли я услышал бы — но начштаба, по-моему, сплюнул и матернулся.
— Господин комендант! Позвольте я! — досадливо крикнул начштаба, и вдруг встал в рост из-за щита и шагнул вперед, убирая револьвер в кобуру — Послушайте, господа. Буду говорить прямо. Вы совершили серьезное преступление. Вдвойне серьезное, так как вовлекли в это людей, недостаточно образованных, чтобы понять всю глубину своего проступка. Вы использовали их, воспользовались их доверчивость, их верой вам, их желанием честно служить. Вы обманули их… О, нет, не смейте меня перебивать, лейтенант Вэрр! Если вы хотели что-то сказать мне — надо было посоветоваться ДО того, как совершили преступную глупость! Так вот. Обманом вы завлекли в это преступление честных, храбрых солдат. Пусть и не слишком сообразительных, и, возможно, не слишком дисциплинированных — иначе бы они вспомнили, к чему призывает их Устав. Да-да! Выпонять приказы! Вы, вахмистр, в армии далеко не первый год, и даже не первый десяток лет! Вы отлично! — Отлично знаете, Бало… Что приказы — бывают порой глупые, порой, казалось бы, нелепые. Зачастую, Бало, они неприятны и противны. Но! Они ОБЯЗАТЕЛЬНЫ к исполнению! Любые! Все! Всегда! Молчать! Вы — нарушили Устав! Нарушили Присягу! И хуже того… Гораздо хуже, Бало! Мааалчать, лейтенант! Вы ЗАСТАВИЛИ, да-да, заставили, Бало, злоупотребив своей властью, нарушить приказ своих подчиненных! Вверенных… ВВЕРЕННЫХ, Бало, вам людей!
Он уже подошел вплотную к ним, не обращая внимания на смотревший ему в живот револьвер Балу. Остановился, достал изящную фарфоровую трубочку, и в тяжелой тишине раскурил ее, осматривая нас, словно новобранцев на плацу. Затянулся, и, выдохнув, сказал примирительно-строго:
— Так. Я думаю, все понимают и осознают глубину своего проступка? Такое не может остаться безнаказанным, я думаю, это понятно. Но! С учетом… особых обстоятельств… так сказать, с учетом того, что большинство совершило преступление по недомыслию, имея благие намеренья… Я считаю, что господин комендант — Он пренебрежительно махнул рукой в сторону штабеля ящиков — Сочтет возможным не применять ко всем участникам никаких особых наказаний. Всего лишь заключить под стражу. Согласитесь, братцы — это справедливо. Итак, вахмистр… и вы, лейтенант. Прикажите всем сложить оружие. И разоружитесь сами.