— И как? Не стали?
— Не стали? А, пожалуй что, и не стали. Вы, поди, лагерь-то у форта видели? Хоть и остатки его? Да-с. Рвы, в них и уборная. Пологи растянули, старые, в прорехах все, солома на землю — куда ж пленным лучшего желать! И еда, хуже, чем скотину кормят. Нет, мне-то, как лекарю, чуть получше давали, но пусть я и делился с кем-то — да много ли с того проку? Еще и насмехались господа офицеры — мол, сам вызвался с ранеными быть… И главное… Лекарств даже никаких не было. Вообще. Бинты я сам к реке ходил стирать, меня выпускали. Пока деньги не кончились, ходил в городок в аптеку — да только на полсотни раненых на свои-то деньги не особо купишь всего. Кто ходячий был, те в основном просились в работу чтоб их взяли, да хоть в каменоломни, а кто лежачий… Эх! О чем говорить. Как дожди начались… сыро, холодно, пологи от дождя не спасают, солома подмокла, потом и гнить начала. Так они и стали иногда и по нескольку в день… Солдаты, что охраняли, все ругались — им же копать ямы приходилось, больше некому, я раз попытался, так промок и сам чуть не свалился с воспалением. Потом уж, как всего с десяток и осталось, солдаты стали предлагать мне, что придут ночью, да всех тихо переколют штыками — и им проще, и мне, и раненые чтоб не мучились. Знаете, я отказался. Хотя, наверное, зря. Недели с тех пор и не прошло, как все они и померли. До единого. Так что, сержант Йохан, выходит, что сдержали слово, вреда нам не чинили. Не убили никого. Да только, все одно — ни один из тяжелораненых у меня не выжил. Так-то вот…
— И… что же дальше, мастер Берг?
— Дальше? А что мне оставалось там делать? Деньги я все извел, идти с прочими офицерами в лагерь… Да как-то не хотелось мне до конца войны сидеть там, тем более что, после того что в крепости было… Временно меня в крепости оставили, а там стали уговаривать в их армию перейти. Ну, к барону-то я не мог идти. После того, что они с ранеными сделали. В крепости остаться, там из Союза гарнизон… как-то слишком в памяти все это было…. Не смог. Подался вот тоже в рисское войско, сначала в госпиталь в тылу, а потом и сюда отправили.
— Ясно… Ну, да, работы тут вам немало. Мы как уходили — последний и решительный штурм готовили. Чутка взять укреплений осталось. Мы не смогли. Так что скоро Вам привезут… свежего солдатского мяса.
— Эк вы, голубчик… Ну, да, вам, на фронте, оно понятно, без цинизма нельзя, иначе и рассудком можно повредиться… Да только, я, наверное, тайны не открою какой…. В общем, сегодня только офицеры обсуждали, ну а я, как батальон-лекарь — все ж к лейтенанту приравнен, и не особо они и воротятся — спирт-то всем нужен… Да-с, так вот. Только что прискакал нарочный, его на лодке и на тот берег. В общем — отступили валашцы. С Юга поднажали, сворачивать им фланг стали — и, говорят, взорвали форты и пушки, и отошли, забрав, что смогли. Оттянулись на переправы, на дальний столичный обвод. Нет, конечно, это еще не конец войне, и даже не победа в сражении — но, несомненно, успех. И передышка в боях, для всех, на какое-то время. Сержант, неужели вы не рады этому?
Твою ж мать, только и получалось подумать. Вот уррроды. Неделю! Неделю, сука, подождать еще — и валашцы сами отошли. Какого хрена нужны были эти атаки в лоб? Как обычно, отрапортовать о взятии? Или таки был смысл — может, как минимум, не смогли снять что-то с нашего участка, и потому удалось на юге? Очень, очень хотелось бы верить, что не напрасно…
Доктор Берг все говорил что-то, но я отключился, исправно кивая и поддакивая, а сам вспоминал, все, что было до того, как я написал Гэрту последнее внятное донесение, и заперся в кубике в компании трофейных фляг с сивухой.
***
…Выскочив тогда позади всех наших из траншеи, я из всех сил поднажал, вот уж правда, «свету белого не взвидев», аж в глазах темнеет от боли, кто бы мог подумать. Как в тумане рванул вперед, словно на коньках бегу, отмахивая зажатым в руках карабином влево-вправо, и то сказать, не бегу, а с ноги на ногу прыгаю, словно по кочкам на болоте. Так боль не то что меньше, но как-то быстрее, что ли, чем если медленнее наступать. Башку набычил, и наклонясь — вперед и попер. Оттого конечно и не видел, что вокруг творится, ну, да так рассудив еще до того, что в нонешних раскладах командиру командовать незачем, максимум, что могу сделать — это геройски всех личным примером вперед увлечь, рвануться, так сказать, как Александр Маресьев на амбразуру. Так и пер себе, стараясь отвлечься от боли — получается, шагов сорок пропрыгал, а казалось — минуту, если не больше… Тут меня какая-то сволочь за воротник дернула, я чуть не споткнулся, с темпа сбился, и в себя пришел.