— …Так вот, и получается, понимаете ли — вопрос, куда же всем этим людям после войны податься-то — никто даже и не ставит. А люди что? — жить они нормально отвыкли, вот что я вам, сержант, скажу. И, боюсь я, у многих, кто войну живым пройдет, судьба будет печальна… Да что уж там, я вот и сам даже не знаю — что мне потом делать-то? В армии оставаться не хочу, да и не нужен лишний врач будет, как битвы кончатся. В Валаше мне не рады поди — предателем считать будут. В Свирре — не хочу, там и до войны-то было… не очень. В Риссе я чужак вовсе, пусть и в их армии числюсь, да все равно чужак…
— А вы, вашбродь, в Союз подайтесь. Практику там откройте, частную — сдуру брякнул я, чтоб доктор не заметил, что я бОльшую часть его размышлений прослушал — А там и глядишь, семью обзаведете. Врачи, оне всегда нужны, а мужиков посля войны нехватка станет…
— Хм… Какую же мне практику завести? — как-то озадаченно спрашивает лекарь Берг — Разве что — зубодерню какую?
— А чего бы и нет, господин батальон лекарь? Зубы больные рвать да лечить, а кому побогаче и вместо вырванных — золотые ставить. Дело прибыльное, говорят…
— Да, пожалуй… Дорого, правда, стоит, вложиться придется немало, откуда мне денег взять? Там один патент в ратуше сколько стоит, да их эта гильдия сдерет взносов…
— Да уж неужто обижают Вас тут жалованьем? Уж не поверю. А коли Вы не пьете да в карты не садитесь, по, извиняюсь, девкам похабным не бегаете — то скопите в банке-то немало… а потом если Вас может на фронт двинут, то, коли повезет — трофеями не гнушайтесь. Оно кому и не благородно, да только коли Вы не возьмете — другие возьмут, никому лучше Вы не сделаете, а только себе и хуже. Так что, может и скопите чего для начала.
— Вы думаете, сержант?.. Хм… я об этом как-то и не думал… А у нас и впрямь слухи ходят, что отправят нас все же на фронт…. Не знаю, право не знаю…
— А Вы всеж подумайте, мастер Берг. Вам, как боевому офицеру, да ветерану, наверняка какие-то льготы будут — не все ж с войны плохое, надо и выгоду иметь, кому война, а кому в чем мать родила. А я, коли на то воля Богов будет, после войны непременно Вас навещу, зубы может подлечу, да и просто былые дни вспомним…
— Ваши-то слова, сержант, да Брату с Сестрой в уши! Уж храни нас Боги, и чтоб так-то оно и вышло!
На том мы с ним и расстаемся, а утром другого дня весь наш табор, грозно щелкая затворами «охраняя секретный груз», забирается на знакомую баржу, прицепленную к столь же знакомому буксирчику. Все, меньше суток ходу, ночью уже будем в Улле.
Глава 2
Улле встретил нас какой-то необычной тишиной и пустотой в речпорту. Пусть и подошли мы к нему утром, отстоявшись ночью на реке — как знающие с соседней баржи объяснили — мели не стоит в темноте проходить, но все же очень уж тихо. Необычно как-то, мне казалось — порт это всегда шум и суета. Или тут настолько коренные преобразования учинили после валашского мятежа? Нашу баржу сразу оттащили в сторону военного морпорта — я впервые полюбовался на здешние военно-морские силы. Не впечатлили, конечно — у причалов стояли три кораблика, по виду непонятно кто — кажется, модели подобных кораблей я видел в Военно-Морском музее — не то паровые яхты, не то минные крейсера. Изящные небольшие посудинки, с минимумом надстроек, с одной-двумя довольно изящными тонкими и высокими трубами. При том и с вполне себе оснащенными мачтами, и вида как-то не очень военного. Ну, на мой конечно вкус — я привык к другим военным кораблям. А тут… красиво, изящно, даже как-то… игрушечно что ли. Но нет, красиво, красиво, слов нет. И все ж это не прогулочные скорлупки — на палубах за щитами стоят шестифунтовки, а у одного, который вроде и побольше чуть, двухтрубный — по-моему на носу и корме и вовсе семнадцатифунтовки, вроде тех, что нас спасали на перевале. Красавцы — и названия на борту золотом «Зоркий», «Забияка» и у старшего — «Беспощадный». Морячок вон прогуливается, форма как и положено, черная с золотом, картуз как у Нахимова на картинке, офицерик молоденький. Только что эполет нету, так, нашивочки скромненько так, без излишеств. А матросики кое-где в серых робах, береты-бескозырки без ленточек и кокард. И смотри-ка ты — все оружны, офицерик при огромной кобуре, у матрозни куцые карабины за спиной, на поясе подсумки. И двое матросов толкутся на мостике ближнего к берегу «Зоркого» аккурат у даже не зачехленной картечницы — серьезный аппарат, спарка, со щитком. Серьезно тут у них все, служба по-настоящему несется, не для виду.